Трое вне игры - [30]

– Нет. – Уинслоу задвигал челюстью. – Не отрицаю.

– Ваши долги или хотя бы часть из них связаны с каким-либо нарушением закона? Каким-либо преступлением?

– Нет!

– Допустим, мистер Хеллер смог бы произвести обоснованный расчет продолжительности жизни вашей тетушки. Каким бы образом это вам помогло?

Уинслоу посмотрел на Кремера, но тот лишь обдал его холодом, и он вновь обратился к Вулфу:

– Я договаривался взять в долг очень крупную сумму вопреки своим… предположениям. Пока я не верну ее, каждый месяц будет начисляться определенный процент, так что мне нужно было выяснить, каковы мои шансы. Это ведь вопрос вероятности, вот я и отправился к специалисту.

– И какие данные вы предоставили Хеллеру для его вычислений?

– Боже мой, нельзя ли мне… да всякие.

– Например? – настаивал Вулф.

Уинслоу взглянул на полицейского стенографиста и на меня, но мы ничем не могли ему помочь, и ему оставалось лишь ответить Вулфу:

– Сотни различных фактов. Возраст моей тети, ее привычки – еда, сон, все, что я мог рассказать, – состояние ее здоровья, насколько мне оно было известно, сколько прожили ее родители и дедушки с бабушками, ее вес, телосложение – я дал ему фотографию, – чем она занимается и интересуется, ее характер, отношение к врачам, политические взгляды…

– Политические взгляды?

– Да. Хеллер сказал, что ее реакция – радость или огорчение – в связи с победой на выборах Эйзенхауэра представляет собой фактор долголетия.

– Шарлатанская ахинея! – фыркнул Вулф. – Не рассматривал ли он в качестве фактора долголетия возможность вашего вмешательства, что вы отправите ее на тот свет?

Уинслоу вопрос показался смешным. Он не загоготал, но тоненько захихикал, что совершенно не вязалось с его конституцией.

– Так рассматривал? – упорствовал Вулф.

– Я вправду не знаю. Клянусь! – Уинслоу снова захихикал.

– От кого ваша тетя унаследовала состояние?

– От мужа. Моего дяди Нортона.

– Когда он умер?

– Шесть лет назад. В тысяча девятьсот сорок седьмом.

– Как? От чего?

– Его случайно застрелили на охоте. На оленя.

– Вы там были?

– Непосредственно на месте – нет. В тот момент я находился более чем в миле от него.

– Вы получили от него какое-нибудь наследство?

– Нет. – Некое чувство разгорячило кровь Уинслоу, и лицо у него порозовело. – Он насмеялся надо мной. Оставил по завещанию всего шесть центов. Он не любил меня.

Вулф обернулся к Кремеру, но инспектор его опередил:

– Я уже поставил на это двоих. Несчастный случай на охоте произошел в Мэне.

– Мне хотелось бы высказаться по поводу этого, – заявил Уинслоу. – Я имею в виду все те вопросы, которые задавали мне о смерти моего дяди. Для меня они сродни комплименту. Ибо они подразумевают, будто я был способен застрелить дядю, и это превосходный комплимент, и вы еще говорите, что этим занимаются двое, – значит, ведется следствие, и это тоже комплимент. Тетю позабавило бы предположение, что я убил дядю Нортона, равно как и предположение, что я могу убить ее. Я ничуть не возражаю, если она об этом узнает, но если она проведает, зачем я наведывался к Лео Хеллеру… Да поможет мне Бог! – Он сделал умоляющий жест. – Мне обещали, гарантировали!

– Мы раскрываем личные дела только в случае необходимости, – пророкотал Кремер.

Вулф принялся наливать себе пиво. Когда пена поднялась до краев, он поставил бутылку и снова заговорил:

– Лично я ничего не обещал, мистер Уинслоу, но на болтовню времени у меня нет. Вот мое предложение. Вы оказались в столь неприятной ситуации только из-за вашей связи с мистером Хеллером, и вопрос заключается в следующем: имелось ли в связи с этим что-либо способное оправдать подобное беспокойство? Предлагаю вам рассказать. Начните с самого начала, вспомните по возможности каждое слово между вами. Приступайте. Я буду прерывать вас как можно реже.

– Но вы же все прочитали, – возразил Кремер. – Протокол допроса, показания… Какого черта! Есть у вас версия или нет?

Вулф кивнул.

– У нас на это вся ночь, – констатировал он уныло. – Мистеру Уинслоу версия неизвестна, да и для вас она темный лес. – Затем он обратился к Уинслоу: – Начинайте, сэр. Все, что вы говорили мистеру Хеллеру, и все, что он говорил вам.

На это ушло более часа, со всеми задержками. Задержки исходили от различных полицейских, рассредоточившихся по всему дому – в гостиной, столовой и трех спальнях наверху, – с допросами перепуганных граждан, да еще от телефона. Два звонка поступили от детективов убойного отдела, пытавшихся определить местоположение одной перепуганной гражданки – Хенриетты Тиллотсон, миссис Альберт Тиллотсон, той самой отъевшейся матроны, которую я видел с остальными в приемной Хеллера. Еще звонили полицейский комиссар, из офиса окружного прокурора и прочие заинтересованные лица.

Когда же Пэрли Стеббинс поднялся, чтобы вывести Уинслоу из кабинета, версия Вулфа, очевидно, так и оставалась для Кремера темным лесом, как, впрочем, и для меня. Как только дверь за вышедшими закрылась, Кремер разразился тирадой:

– Пожалуй, все это смахивает на фарс. Думаю, послание заключалось в NW и подразумевало вас, а вы тут разводите спектакль, чтобы отвлечь внимание.

– А если и так? – пробрюзжал Вулф. – Что ж вы терпите-то? Ведь если послание действительно подразумевало меня, то я и есть самая суть дела, и в качестве другого варианта вам только и остается, что отвезти меня в управление полиции, где я просто наберу в рот воды, и вам это известно. – Он отпил пива и поставил бокал. – Впрочем, мы, пожалуй, без особого риска можем ускорить дело. Скажите своим людям, которые сейчас допрашивают подозреваемых, чтобы они обращали особое внимание на что-либо связанное с цифрой шесть. И они ни в коем случае не должны намекать на нее, даже упоминать, но, если вдруг цифра шесть всплывет в какой-либо части допроса, они должны сосредоточиться на ней, пока не выжмут всего. Полагаю, они знают о подозрении Хеллера, что один из его клиентов совершил тяжкое преступление?