Триумф - [8]

— Я Петра знаю давно… Он парень хороший, да как и все — больно до дармовых денег охоч.

— Самвел! — взмолился Петик.

— Идем, убийца, ей сейчас не до нас будет, — приказал Самвел.

Борюсик не выдержал и тоже приехал в больницу.

— Здравствуйте, вы меня помните? Я врач. Моя фамилия Медведев, — представился он Риткиному врачу.

— Помню, — кивнул врач. — Вы приходили к Никитиной. И клинику я вашу знаю. Слышал, дела у вас не очень?

Но Борюсик отмахнулся:

— Как Калашникова Маргарита?

— Готовим к переливанию.

— Донора нашли?

— Вы хотите стать донором? — оживился врач.

— Да, если бы мог… могу я чем-нибудь помочь?

— У нас персонала хватает.

— Можно я у вас подожду окончания процедуры? — взмолился Борюсик.

— Вы ей кто?

Медведев вздохнул:

— Я ее люблю.

Врач понял, что это безнадежно.

— Оставайтесь в коридоре, — разрешил он.

— Пойдемте, все готово. Вы, кстати, ели? Мне совсем не хочется, чтобы вы потеряли сознание, — спросил врач у Доминики.

— Не беспокойтесь, все в порядке. Могу я вам задать один вопрос?

— Это касается процедуры?

— Нет, — честно призналась Доминика.

— Тогда лучше потом.

Но Доминика не хотела потом:

— Вы давали следователю показания против меня?

— Какие показания? — удивился врач.

— Будто я у вас консультировалась о применении препарата, который тогда свалил Калашникову в прямом эфире?

— Чепуха какая-то. Со мной об этом вообще никто не разговаривал… Да, чуть не забыл. Это важно. Вас очень хочет видеть ваша заместительница.

— Амалия? Бедная, ей же там приходится со всем справляться… но она проверенный кадр, у нее все получится.

Врач настаивал:

— Видимо, возникли проблемы. Она просила передать, что очень хочет с вами поговорить при личной встрече.

— Спасибо за информацию, — кивнула Доминика.

— Поспешим, — заторопился врач.

— Как вы? — спросил он после переливания.

— В порядке, — ответила Доминика, а про себя подумала, что теперь Ритка прочитает все ее мысли и поможет ей.

Петик и Лидия сидели в машине, заблокированной Самвелом, и тихо разговаривали.

— Если Ритка не выживет… — в отчаянье стенал Петик.

Но Лидия его прервала:

— Не смей даже так думать! Ты ей своими сомнениями не поможешь. Думать надо правильно! Нужно всеми силами желать лучшего. Посылай ей свои положительные мысли, она обязательно почувствует. Давай!

— Не могу я ни о чем думать, кроме того, какой я… Что же будет?

— Да помолчи ты!

Лидия напряглась, ее взгляд стал напряженным, сосредоточенным. Она посылала в пространство свои положительные мысли.

— Ты уверена, что ты это… хорошие мысли посылаешь? — поинтересовался Петик.

— Я же не дура лишать мужа блатной работы.

— Убедила, — кивнул муж.

— Нужно мне было самой к ней в телохранительницы идти. А что, я в кино видела. Специально натренированные тетки — звери! Муха не пролетит.

— Тебя и тренировать не нужно, — хмыкнул Петик.

— А ты сидел бы дома и ждал бы меня на ужин. С гречневой кашей, — размечталась Лидия и посмотрела на мужа с нескрываемой любовью.

— Вы все шепчетесь? Мне не нравится, когда за спиной обсуждают действия руководства. Это нездоровый признак, — отчеканила Амалия, увидев Юльку с Татьяной.

— Амалия Станиславовна, у вас плохие информаторы. Мы с Татьяной Николаевной рассуждаем исключительно на философские темы, — невинно захлопала ресницами Юлька.

— С тех пор как наша фирма стала зоной риска для каждого сотрудника, только философский взгляд на вещи и спасает, — подтвердила Татьяна.

— Это простительно Юлии, а для человека вашего статуса, Татьяна, вы слишком много времени тратите на посторонние разговоры, — сделала выговор Амалия.

— Ни логике, ни здравому смыслу не поддается, что Доминика Юрьевна может из нормального человека превратиться в монстра, который охотится на ближнего. Такая версия, на ваш взгляд, считается здоровой? — поинтересовалась Татьяна.

— Я, в отличие от вас, не столь комфортно чувствую себя в розовых очках и время от времени их снимаю, — заявила Амалия.

— Ой! Не видела, чтобы вы их когда-то носили, простите. Это вообще не ваш цвет, — заметила Юлька.

— Нужно абстрагироваться от имен и посмотреть на положение вещей с объективной стороны. Это к вопросу о философии, — сказала Амалия.

— Ну, объективная реальность всего лишь допускаемая категория.

Амалия напряглась:

— Татьяна Николаевна, мы с вами не на философском диспуте, а на службе, где надо заниматься делом. Мы — пример для всех остальных.

— Вы говорили про мир без розовых очков… Что вы думаете о покушении на Калашникову? — прямо спросила Юлька.

— Я, конечно, ни в коей мере не имею в виду Доминику Юрьевну. Ничего личного.

Но почему обворованный не может отомстить обворовавшему? — философски заметила Амалия.

— Вы допускаете? — ужаснулась Татьяна.

— Я же сказала, что привыкла рассуждать объективно. Просто еще одно рассуждение на тему. А вышла я вам сказать, что прошу пресекать все сплетни и домыслы, расплодившиеся в коллективе. Вся правдивая информация должна исходить только от меня. Понятно? Я поехала в больницу.

И Амалия направилась к выходу.

Ритка открыла глаза, немного полежала, прикрыла их от яркого света, подняла слабую руку, посмотрела на нее, пошевелила пальцами. Медсестра заметила, что она очнулась, и обрадовалась: