Триумф - [7]

Самвел стоял у машины и наблюдал за входом в больницу. Он увидел, как к больнице подъехала машина. Самвел достал оружие, и когда какой-то мужчина вышел из машины, тихо скомандовал:

— Тихо. Руки вверх и без суеты!

Мужчина поднял руки, обернулся и удивленно вскрикнул:

— Самвел? Ты?

— Петик? Вот так встреча! Ты что тут делаешь?

— Я расскажу, только ты пушку-то опусти, а то нажмешь от радости.

— Слушаю тебя, Петр.

— Я в больницу приехал.

— Я вижу, что в больницу, а не на кладбище. Решил здоровье поправить? Работа нервная…

— Тут такое дело. Здесь лежит моя шефиня, Ритка Калашникова, ты ее знаешь.

— Конечно, знаю, а еще знаю, что на нее покушались, — значительно сказал Самвел.

— Так вот. Это я ее убил, — признался Петр.

Из машины выскочила Лидуся и заголосила:

— Самвельчик, не слушай его, ты же видишь — он в невменяемом состоянии, испереживался весь.

— А ну, рассказывай, — потребовал Самвел.

Выслушав сбивчивый рассказ Петика, Самвел объявил Лидии:

— Петра твоего я забираю с собой.

— Не пущу. Дурак он, а не убийца.

— Одно другому не мешает.

— Я с вами! — закричала Лидуся, вылезая из машины.

— Не шуми, женщина. Мы сами разберемся. Я твоего мужа не первый день знаю, не обижу. А ты пока сиди тут, не высовывайся. А машину вашу я заблокирую. Во избежание.

И Самвел увел Петика в больницу.

Компания в сторожке уныло хлебала чай.

— Не могу больше твой чай пить, тошно, — простонала Анжела. — Включил бы ты, Васька, свой третий глаз и посмотрел, что там с Риткой нашей.

Крокодил ее поддержал:

— И вправду, включай, чего ему простаивать. Или у него тоже режим работы имеется?

— А вот не смейтесь, Витя, не надо. Вася недавно нам пожар предсказал. И он случился. Вот? — защитила Васькин дар Анжела.

— Я так тоже могу — предсказать… он, небось, сам и поджег, — ехидно предположил Крокодил.

Анжела вздохнула:

— Я бы тоже так подумала, если бы не знала, чьих это рук дело… Бедная Ритка…

Васька вдруг оживился.

— Ладно, хватит ныть, ноете и ноете — Ноев ковчег какой-то, — сказал он и «приступил к ясновидению». — Народ какой-то… нет, это не то… Вижу кровь. Много крови. Целый ручей. Вижу… Кого это я вижу? Пусть ближе подойдет. Ага, идет, так это ж Ритка!

Анжела и Крокодил переглянулись.

— Ритка, значит, идет по этому ручью, — продолжал Васька.

— По крови, что ли? — удивилась Анжела.

— Не мешай, человек работает. Сама ж просила, — одернул ее Крокодил.

— В нашу сторону идет. Спит она на ходу, что ли? — размышлял Васька.

— Посмотри, к берегу подходит или нет? — попросила Анжела.

— Все! Выключилось! — сообщил Васька.

— Таки какой-то режим работы имеется, — подвел итог Крокодил. — Лимит исчерпался.

Васька обиделся:

— Ты чего со своим вопросом под руку вылезла? Это — видение. Вещь нежная, его спугнуть, что два пальца… извини, конечно, как женщина. Никуда она не сворачивала, ни к какому берегу.

— Это плохо. Примета плохая. Я сонник читала. Нужно, чтобы во сне человек к берегу заворачивал, тогда выживет. Надо к ней ехать, — подскочила Анжела.

— И чем ты ей поможешь среди ночи? — поинтересовался Крокодил.

— С утра пойдем. Там у меня баба одна прикормлена, — сообщил Васька.

— Это как? Когда ты успел? — ахнула Анжела.

— Да… пустяки — я ей двойню в семью предсказал, — с достоинством объяснил Васька.

Самвел нашел в коридоре больницы Доминику и спросил:

— Ты чего тут сидишь? Не нужна оказалась? Или случилось что?

— Нет, сейчас начнут переливание. Кто это?

Самвел подтолкнул к ней Петика:

— А, этот? Убийца.

Петик представился:

— Петр Трофимович Зайцев, бывший участковый на рынке, а сейчас… эх! Сейчас — бывший телохранитель Маргариты.

— Участковый Петик? — удивилась Доминика.

— Ты его знаешь?

Доминика невесело усмехнулась:

— Знаю. Это же мой брат по несчастью. Я тоже из «бывших» — бывший работник прилавка на вверенном тебе рынке. Бывший директор… Петик, что там с Риткой произошло, знаешь?

— Знаю, — кивнул Петик. — Это все из-за меня случилось. Если бы я не послушался Ритку и пошел за ней в подъезд… Она меня сама отпустила, говорит, езжай домой, к жене…

— Ты — по сути, — потребовал Самвел. — Про жену твою нам неинтересно.

— Я по сути и говорю, она сама про жену сказала, а потом одна и пошла.

— А ты сразу смотался? — возмутился Самвел.

— Не успел. Потом там потух свет. И бабы в два голоса как заорут…

Доминика вдруг оживилась:

— Постой, какие бабы?

— Ритка и консьержка. Я — в подъезд, а этот мне навстречу как ломанет, с ног чуть не сбил, дверь вышиб. Я — за ним. Но его и след простыл. Куда сквозанул, я не засек.

Самвел иронично усмехнулся:

— Сразу видно — человек из органов.

— Дальше! — попросила Доминика.

— Вернулся, значит, к Ритке, — продолжал Петик. — Она лежит, кровь растекается из-под нее, а рядом — боксерская груша.

— Что за груша?

— Которой он ее приложил.

— Знакомый предмет, — заметила Доминика. — Мне такую муж подарил, удар отрабатывать.

Самвел поразмыслил и сказал:

— М-да, красивая комбинация. Отвертеться тебе будет трудно. Улика просто подана на блюдечке.

— А вы — Никитина? — догадался Петик.

— Самвел, будь другом, отними у него телефон и запри его в машине, — потребовала Доминика.

— Да вы что! Да я свою вину перед Риткой буду век замаливать. Пусть только Ритка отсюда на своих ногах выйдет. Да я… — горячился Петик.