Три Ярославны - [14]

   — Ты не туда правишь.

Харальд говорит:

   — Туда.

Чудин говорит:

   — Нас ждут в Мессине.

Харальд говорит:

   — Успеем.

И велит варягам грести быстрее. И сам смотрит в море.

И все смотрят, куда это смотрит Харальд. И скоро видят в море греческий корабль. И тот идёт медленнее, и расстояние между ними сокращается.

Харальд говорит:

   — Готовьте секиры к бою.

Тогда Чудин всё понял и говорит Харальду:

   — Не доброе ты, друже, затеял дело.

   — Здесь я хозяин, — отвечает Харальд. — Или ты трусишь?

Чудин не ответил, только вынул меч.

Вот они настигают греческий корабль, и Андроник, удивлённый, кричит с кормы:

   — Что тебе нужно, Харальд?

Харальд отвечает:

   — Твоя жизнь и моё золото.

   — Ты плохо шутишь, — говорит грек.

   — Какие уж шутки, — говорит Харальд. — Ты бы лучше помолился.

   — Харальд, — говорит грек, — венценосный узнает — найдёт тебя на дне моря.

Харальд говорит:

   — Не узнает.

И тогда грек понял, что Харальд не шутит, и побледнел. А варяги закинули на греческий корабль якорь, притянули его к себе и перепрыгнули через борт.

Коротким был морской бой, в искусстве которого варяги, как всем ведомо, не знают равных. Скоро кровью и трупами греков покрылась вся палуба; один Андроник, убежавший на корму, оставался ещё в живых и стоял там, обнажив меч.

Харальд говорит:

   — Покажи нам, так ли ты искусен с мечом, как в лукавстве.

Они сошлись и ударили мечами. И ударили ещё раз, и третий, а на четвёртый раз Харальд сильно размахнулся и отсёк Андронику ногу выше колена. И некоторое время Андроник стоял, прислонясь спиной к мачте, и глядел как бы удивлённо на обрубленную ногу.

   — Нечего глядеть, нет её, — говорит Харальд. — Это тебе за скотницу.

Снова взмахнул мечом и отсёк руку.

   — А это — за справедливый делёж.

И тогда Андроник, собрав все силы, плюнул в Харальда.

Харальд говорит:

   — Видно, и голова тебе ни к чему, если не умеет себя прилично вести. — И отрубил голову.

Варяги быстро собрали мешки и покидали на свой корабль. А Харальд вынул у грека из-за пазухи ожерелье, прыгнул на ладью последним и оттолкнул её веслом.

Феодор, пока шла битва, сидел, не шелохнувшись, на палубе. А тут он говорит:

   — Не надо бы оставлять в море улику.

Ульв говорит:

   — Это верно.

Он поджигает факел и кидает его на греческий корабль. А варяги отплывают от занявшегося корабля и налегают на вёсла.

Харальд выпил рог вина, налил снова и протягивает Чудину:

   — Вид вражеской крови веселит, и победа вселяет радость. Почему не радуешься? Выпей!

Чудин качает головой:

   — Ты нарушил клятву.

Харальд вспыхнул и говорит:

   — Эллисив я тоже клялся в любви и ради неё взял восемьдесят городов. Неужели спущу обиду греку?

Чудин говорит:

   — Любовь негоже доказывать кровью.

Харальд не понял и переспрашивает:

   — Что?

   — Негоже свою любовь доказывать чужой кровью, — повторяет Чудин.

Харальд в гневе выплеснул вино за борт, отошёл от Чудина и сел на корме. Потом говорит:

   — Не тебе, Чудин, учить меня, Харальда.

И он берёт арфу и запевает:

— Мимо Сицилии хмурой

Плыл мой корабль, вепрь моря,

Смелых мужей победы

К славе он нёс сквозь волны...

   — Все пойте! — кричит Харальд, и гребцы подхватывают:

— Мало надежды у труса

Возвыситься так высоко,

Отчего же русская дева,

Гордая дева в Гардах,

Меня замечать не хочет?

Только Чудин сидел молча и, отвернувшись, смотрел в море, где догорал греческий корабль. И на том корабле мелькнула какая-то тень, но исчезла.

И здесь конец рассказа о подвигах Харальда в Сицилии.

4 Как Магнус метал топорик и что придумал Рагнар

ри дворе русского конунга Ярислейва жил мальчик по имени Магнус. Был он сын короля Олава Святого, убитого при Стикластадире, и племянник нашего Харальда. Лет ему было одиннадцать, был он весьма ловок телом, но умом дерзок и в поведении заносчив. Во всём Киеве, а то и во всей Гардарики не было, прости меня Господи, несноснее мальчишки.

Однажды сидит Эллисив в княжеских палатах с девушками, и они вышивают узоры на церковные воздухи, в чём дочь конунга была великая мастерица. И тихо поют подобающие такому занятию песнопения. Как вдруг на суку дерева, что близко от окна, появляется Магнус. И свистит так, что все вздрагивают. Магнус же весело скалит зубы, качаясь на одной руке, подобно дикому пифику, а в другой руке у него мешок.

— Здравствуй, сестрица! — говорит он Эллисив.

   — Здравствуй, братец неназваный, — говорит Эллисив. — С какой новой шкодою явился?

   — Не шкодой, — говорит Магнус, — а вот хочу показать, как нетопыри спят. — И повиснул на согнутых ногах вниз головой и захрапел притворно.

Эллисив говорит:

   — Вот кабы и ты так спал, сколь бы всем спокойней стало.

Девушки засмеялись, а Магнус перевернулся, сел и говорит:

   — Смеёшься, а я тебе подарок принёс!

   — Какой же? — спрашивает Эллисив.

   — Из южных земель, от дяди Харальда! — говорит Магнус и мешок показал.

Эллисив смеяться перестала и нахмурилась, не зная, шутит он или нет, а всяких шуток про Харальда она не любила. Но спросила всё же:

   — Кто же его привёз? Не было с юга гонцов.

Магнус говорит:

   — Этому подарку гонцов не надо, он сам по воздуху летает, — и бросил мешок в окно.

И мешок раскрывается, и оттуда вылетают настоящие нетопыри. И, ослепнув от света, с визгом начинают метаться по палате, вцепляются девушкам в косы, отчего те тоже мечутся и визжат. Магнус же говорит: