Три стороны медали - [154]

— Покажем, как мы умеем умирать? — задорный голос командира вновь разрушил оцепенение. Ветеран, побывавший в сотне схваток, представитель славного, но обедневшего рода, вечный пес войны, которого на родине не ждала ни единая душа, не хорохорился, а действительно не боялся смерти, и это чувствовалось.

— Ну что, парадная немощь? К кому обращаюсь! Покажем, как настоящие гвардейцы умеют умирать! — повернувшись к воинам, повторил командир, и те ответили ему дружным смехом. Почему-то упоминание презрительно прозвища, которым золотых гвардейцев за глаза величали в боевых частях, сейчас привело всех в восторг и помогло отбросить страх смерти. — Вперед гвардия! За императора и Гир!

— За императора и Гир!!! — дружно подхватили гвардейцы, пуская коней вскачь. До зиранцев еще оставалось достаточно расстояния, и они сполна успели в последний раз насладиться упоением бешенной скачки и вольным ветром. А навстречу лучшей тяжелой коннице империи во весь опор неслись прославленные зиранские рыцари.

На этот раз скорость набрали оба клина, и столкновение двух конных лав было страшным. Первые ряды умерли сразу, пронзенные копьями, или просто не выдержав удара, оказавшись под копытами лошадей или задохнувшись в давке. Мгновенно образовался завал из еще бьющихся в агонии тел, в котором лошади ломали ноги или вставали на дыбы, а всадники вылетали из седел и сворачивали себе шеи. Поломав или оставив в телах врага копья, рыцари и гвардейцы взялись за мечи и булавы.

В последний момент перед столкновением Гиллиан метнул вперед лезвие ветра, обезглавившее сразу десяток рыцарей, вот только копье одного из них, закрепленное в специальном держателе и сжимаемое рукой мертвеца, вошло в грудь Ворону. Сам окутавшись магической сферой, юный маг просто забыл о защите для четвероного товарища.

Словно ядро катапульты, Гиллиан вылетел из седла. Не слишком мудреное защитное плетение укрыло от копыт коней и вражеских клинков, но от собственного веса оно спасти уже не могло. Врезавшись в землю, Гилилан едва не потерял сознание от боли. В глазах потемнело, левую руку вывернуло под немыслимым углом, захрустели ребра. Покатившись по жесткой траве, он еще успел в кровь разбить лицо, вывихнуть ногу и рассечь о валявшийся на земле обломок древка лоб.

Шок быстро сменился немыслимой болью, но даже ее затмила ярость, когда оглянувшись, Гиллиан увидел бьющегося в агонии Ворона. Скакун жалобно ржал и выгибал шею в предсмертной муке, с немым укором уставившись на хозяина. Темные бока вороного красавца заливала кровь, и маг готов был поклясться, что из глаза коня текли слезы.

Чье-то копье мелькнуло перед лицом, и над Гиллианом взвилась на дыбы лошадь. Магическая защита вновь спасла незадачливого повелителя воздуха, а уже через секунду закованного в сталь рыцаря вместе с боевым скакуном поднял порыв ветра и швырнул далеко в сторону.

— Это вам за Ворона! — в упоении бешенства ревел Гиллиан, круша плетениями направо и налево. Зиранские рыцари больше не решались приближаться, и в него издали летели копья и булавы, но щит пока был надежен. Обливаясь кровью и не в силах сдвинуться с места, юный маг продолжал бой.

Привычные молнии, лезвия ветра, воздушные тараны и молоты медленно, но верно, иссушали магический резерв Гиллиана. Предназначенные для ударов на расстоянии они были избыточны в ближнем бою, но более подходящих плетений в Конд'аэре никто не преподавал. Стоило зиранцам навалиться со всех сторон, и юный маг начинал в панике разить без разбора, напрасно расходуя драгоценную энергию на атаки широким фронтом. Силы таяли с пугающей скоростью.

Не лучше обстояли дела и у остальных гвардейцев. Они не уступали противнику ни выучкой, ни вооружением, а скорее даже превосходили большую часть зиранцев, но подавляющий численный перевес сказывался. Первоначальный натиск угас, и вскоре вокруг сомкнулось кольцо вражеских клинков. Гвардейцы разили без устали, но строй сжимался, словно снег под проливным дождем, вот только вместо воды во все стороны хлестала кровь.

Хрипели и ярились кони, их всадники в покрытых пылью и забрызганных кровью доспехах исходили потом, но отчаянно размахивали оружием. Гвардейцы кидали поводья — в давке некуда было править лошадей. В яростной схватке ломались клинки, раскалывались щиты, сминалась сталь доспехов, но мужество обреченных оставалось непоколебимым. Людские крики и лошадиное ржание сливались в единую симфонию смерти.

Ожесточение было небывалым. Даже смертельно раненые рубились из последних сил или пытались утянуть за собой на землю противника, упавшие ползли, резали сухожилия вражеских лошадей и кололи им беззащитное брюхо. Мало кому удавалось вновь встать на ноги, большинство умирали под копытами, а немногие счастливчики гибли в давке или от честного удара меча.

Зиранские колдуны пару раз попытались достать Гиллиана своими чарами, но лишь проредили ряды собственных рыцарей и теперь опасались бить в гущу схватки, тем более что и энергии у них вряд ли оставалось много. Но и без магов королевские войска уверенно сжимали кольцо.

Золотые гвардейцы, сила и гордость империи, умирали один за другим, но умирали с честью, дорого продавая свои жизни. Многих прославленных рыцарей недосчитались в королевстве Зиран после этой битвы, но куда важнее было то время, что дарило остальной армии мужество обреченных.