— Трим! Неси-ка молока! — дородному купцу стало скучно в собственном фургоне, и он уселся на козлах одной из повозок каравана. Месяц пламени был в разгаре, и солнце жгло нещадно. Купец достал льняную тряпицу и утер обильно выступивший на лице и шее пот.
Рядом с неспешно ползущей повозкой поравнялся мальчонка лет двенадцати. Худые, словно у жеребенка, ноги так и мелькали, к груди он прижимал крынку молока, купленную пару часов назад в деревне, лежащей у самого тракта. Купец небрежным кивком похвалил отрока и, не слезая с козел, выхватил у него из рук глиняный кувшин.
Неспешно смакуя тепловатое молоко, успевшее нагреться даже в тени повозки, купец лениво размышлял о том, что со слугой ему повезло. Этот мальчонка родился в семье простых крестьян и смальства был приучен к труду. Почти всю его деревню унесло моровое поветрие — помощь клириков и адептов стихий запоздала, и, схоронив родню, он случайно прибился к купеческому каравану. Попав в услужение, паренек все задания выполнял расторопно, а к хозяину относился с должным почтением. К тому же отрок был смышлен и жадно впитывал любые знания, поэтому в будущем обещал вырасти неплохим приказчиком.
Вдали показалась широкая и полноводная река, уже полвека, с последней крупной войны, разделявшая два государства. Гирская империя тогда сумела захватить немало земель королевства Зиран, и окончательно измотав свои легионы и боевых магов, милостиво вернула малую их толику, заключив мир, в котором так нуждалась. Границу же провели аккурат по центру реки.
Караван неспешно направился к мосту, перекинутому через ее бурные воды. Когда-то он был полностью каменным, но сейчас на возведенных во времена старой империи опорах лежал деревянный настил. Пограничную стражу империи миновали быстро и без особых хлопот, привычно отделавшись серебряной монетой, перекочевавшей в руки октата.
Миновав изрядно покосившийся мост, караван остановился перед загородившей им дорогу пограничной стражей королевства Зиран.
— Откель будете? — одетый в кольчугу стражник пригубил мех с водой, не прекращая сверлить толстяка подозрительным взглядом из-под низкого козырька шапели[1].
— Из Гирской империи вестимо, — степенно ответил купец и протянул стражнику подорожную, украшенную несколькими внушительными печатями. — Купцы мы.
— Да кто же вас бродяг разберет. Ныне всяк тать норовит купцом назваться, — стражник мелком глянул на печати и передал подорожную писарю, который, высунув язык от усердия, стал водить пальцем по строчкам, внимательно вчитываясь в каждое слово.
— Не спокойные времена ныне, — кивнул головой купец, сделав вид, что не заметил плохо скрытого оскорбления. — Старики бают — приметы недоброе сулят.
— На торжище, стало быть, путь держите? — охранник, словно и не замечая вежливой улыбки на лице толстяка, продолжал хмуро смотреть на иноземца.
— Да Великие Силы с вами, — отмахнулся купец и тут же испугано вздрогнул, сообразив, что не стоило ему этого говорить — пограничная стража соседнего королевства наверняка почитает своих многочисленных богов, а веру в Вечный Круг держит за язычество. — У нас договор с вашей торговой гильдией, посему сами сбывать товар не будем, а сдадим им.
— Ну-ну. Сейчас посмотрим, что вы там везете, — старший смены сделал небрежный жест и несколько стражников поспешили к повозкам.
— У нас и грамота с перечислением всего товара имеется, — заискивающе улыбаясь, купец подобострастно протянул еще один свиток. Мысленно он проклинал стражника на чем свет стоит. — Вы проверяйте-то, а я пока подати отсчитаю.
— Считай, считай, — злорадно ухмыльнулся стражник и добавил: — Для вашего брата подать теперь аккурат в десять раз больше.
— В десять раз?!? Да мыслимое ли дело?!? — с неподдельным изумлением и гневом всплеснул руками купец и, забыв о всяком почтении, выпалил. — Не лукавишь ли ты служивый? Отродясь такого не бывало!
— Ты меня во лжи обвиняешь, чернильная твоя душа?!? — взревел стражник, хватаясь за рукоять меча.
— Нет, что вы! — испуганно залепетал купец, мысленно проклиная все на свете. — Зело жарко тут на солнце, вот и обронил не подумавши.
— Смотри у меня! — внушительно потряс кулаком стражник и повернулся к писарю. — Приволоки-ка тот указ, что нам намедни прислали.
Внимательно изучив свиток, который быстро принес расторопный служака, купец совсем упал духом. Стражник не врал — с этого месяца подати для уроженцев Гирской империи, равно как и для всех, кто покупал у них товар, были действительно подняты в десять раз.
— Да что же нам теперь делать! Если столько заплатить — в одном исподнем останемся! Может доблестные стражи запишут, что наш караван прошел границу еще в прошлом месяце? А мы-то уж в долгу не останемся! — заискивающе посмотрел на солдата купец, уже положив пухлую ладонь на увесистый кошель.
— И думать не смей, — печально покачал головой стражник. — Мы грамоты обо всяком, кто через нас проезжал, уже отослали. Так что плати подати или разворачивай свои повозки. Неча тут глаза мозолить.
Купец побледнел и обхватил голову руками. Он не представлял, что ему теперь делать. Пытаться сбыть товар тайно — через перекупщиков, было и раньше накладно, а уж теперь цены они будут держать и вовсе безбожные. До портов, откуда можно было торговать с Норденскими островами, была не одна неделя пути, да и тамошние купцы тоже не упустят случая нажиться на неудачах своих южных собратьев.
