Три персонажа в поисках любви и бессмертия - [34]

Нужно отдать ему должное, был он не слишком требователен, и удовлетворить его Туанетте не доставляло особых хлопот. С книжным ремеслом она справлялась легко, быстро, с удовольствием и с постоянной для себя пользой. Ибо, как уже было замечено, не только любила читать, а еще и умела извлекать из прочитанного знание мира и жизни. Постепенно научилась она не только понимать людей, ситуации и обстоятельства, но и использовать это с выгодой. Она даже к этому пристрастилась. Распознавание скрытых механизмов в поведении людей позволяло ей предвидеть их поступки и подгонять события в интересном для себя направлении. Была она при этом по натуре добра, сердце имела легкое и незлопамятное, к людям была расположена. Их слабости, быстро ей очевидные, во враждебных им целях не использовала. А потому довольно скоро прослыла в городе С. за женщину достойную. К ней стали обращаться за советом. Она делилась своими знаниями, избегая давать рекомендации лишь тогда, когда речь шла о сложных имущественных делах, ибо не желала быть привлеченной в качестве свидетельницы.

Если Туанетта чем и грешила, так некоторым презрением к человеческой глупости, к необдуманным поступкам, влекущим страдание, разорение и даже опасность для жизни; к разгильдяйству и пьянству, к поведению сумбурному, разрушавшему человека и все его окружение. Над проявлениями слепой ли любовной страсти, гордыни ли, жадности или деспотизма она частенько свысока посмеивалась. Ведь достаточно было все как следует обдумать, чтобы понять, насколько вредоносны и никчемны были такого рода эксперименты и девиации.

Так она и жила, в унисон с авторами древними и новыми, развивая в себе стройный образ мыслей и чувств, который излагала живым и правильным французским языком, не лишенным, впрочем, и чуть солоноватой иронии. Мужем своим была она также довольна. Ей достался человек, как и она, начитанный, галантный, никогда голоса не повышавший, говоривший с ней всегда с уважением и ставивший ее весьма высоко. Был он экономным, но не жадным. Дом содержал достойно. Кухня была отменная, даже с излишком, отражавшимся несколько на его силуэте. Правда, дорогих тканей на наряды он Туанетте не дарил, но когда она вдруг являлась к ужину в новом простеньком, изящном платье, неизвестно из каких экономий скроенном, он восхищался и о происхождении его не расспрашивал. В целом можно сказать, что вопросов господин Берто Туанетте задавал немного.

Ночная их жизнь была подобна дневной, рабочей, и вечерней, салонной. Спали они, разумеется, раздельно, как это было принято в их среде. Господин Берто появлялся в спальне жены не слишком часто, но регулярно. Соитие сопровождалось ласками довольно продолжительными и разнообразными, ибо Берто до женитьбы долго жил холостяком. Туанетта их принимала с пониманием, поскольку еще в Париже, на улице Сан-Жак изучила заодно с сестрами целую такого рода библиотеку – сюжет был в моде. Особого удовольствия ласки господина Берто Туанетте не доставляли, но и неприятными не были. Детей ни тот ни другой не избегали, но и специально завести не старались, а сами они не рождались.

Так супруги и жили, в полном комфорте, уважении и привязанности, до тех пор, пока господин Берто вдруг, ни с того ни с сего не умер. Имел он и в самом деле эту деликатность. Никакой болезнью, немощью и уходом супругу не обеспокоил, а просто однажды утром, уже полностью одетый, плотно, как всегда, позавтракал и, намереваясь отправиться в печатню, вышел из дома, дошел до середины двора, вздохнул и, не успев выдохнуть, упал навзничь на серые круглые камни. Туанетта, видевшая это из окна, выскочила во двор в пеньюаре, склонилась над ним, но муж ее уж не дышал. После не слишком пышных отпевания и похорон Туанетта закрыла дом для посетителей и пребывала в таком состоянии несколько месяцев, одновременно искренне и глубоко скорбя о своей утрате и размышляя о своем новом положении.

Первым долгом необходимо нужно было выправить бумаги на дом и типографию с книжной лавкой. С этим она справилась с помощью нотариуса довольно скоро, ибо муж, будучи человеком честным, все обстоятельно предвидел в ее пользу. Основное его движимое и недвижимое имущество переходило к ней. Этим она при всей своей печали осталась довольна. Но вставал перед ней и иной вопрос, на обдумывание которого ушли эти месяцы. А именно: какова будет теперь ее жизнь? Как женщина разумная, она понимала, что нельзя позволять случайностям и перипетиям диктовать ей, как ей быть. Напротив того, самое это ее желание жить так или иначе и определит сонм мелких частностей ее бытия. Так какой же она, госпожа Берто, будет? Какой поведет образ жизни? Теперь, когда мужа не было больше рядом, чтобы решать это за нее, ей приходилось искать выхода самой. И когда, наконец, по прошествии некоторого времени, она открыла двери своего дома, то была это уже не прежняя Туанетта, а вдова Берто.

В чем же состояло решение, принятое Туанеттой после смерти мужа, и в чем именно заключалось это ее превращение во вдову Берто? В первую очередь в том, что решено было остаться в городе С., сохранить дом и издательство. За свою жизнь при отце и при муже Туанетта сделалась книгоиздательницей, могущей поспорить с любым лицом мужского пола. В Париже в их среде это явление было весьма распространенным: после смерти мужа вдова брала на себя руководство делом и коммерцией. В провинции это случалось реже. Но у Туанетты за двадцатилетнее проживание в городе С. сложились уже со здешним обществом такие отношения, что она могла за свое положение в нем не беспокоиться. Предводитель городского купечества был завсегдатаем ее дома. Знавала она и нотариуса, и господина мэра и оказывала порой услуги им и их супругам. Так что ее прошение о переименовании издательства Берто в издательство вдовы Берто было удовлетворено без козней и препон. Став таким образом главой предприятия, и немалого, вдова начала с того, что пересмотрела свой штат, кое-кого уволила, кое-кого наняла. Тон ее при разговоре с подчиненными изменился, стал начальственным, то есть прохладным. Она, как и прежде, шутила с ними, но те, вместо того, чтобы шутить в ответ, как то бывает со своими, лишь смеялись, как раньше смеялись в ответ на шутки мужа. Выучилась она и ничего не объяснять, и действовать внезапно, без предупреждения, и, главное, непредсказуемо. Да и внешне изменилась. Прибавила несколько в весе, что придало ей солидности. Волосы стала причесывать немного иначе, с зачесом, а не на пробор. Завела камеристку. Извлечены были со дна мужниных сундуков драгоценности ее свекрови, умершей до их замужества, которые господин Берто почему-то никогда ей не показывал. Стала их носить и сама почувствовала, как блеск золота на шее и запястьях добавил весомости фигуре и таинственности взгляду.