Три минуты с реальностью - [110]

— Где вы были вчера?

— В Ростоке.

— Зачем вы туда ездили?

Она нерешительно обвела их взглядом. Что сказать? Правду рассказать невозможно.

— Из-за отца.

— А что у вас с отцом?

— Он… он… У меня с ним проблемы. Давно. Это меня мучит. А позавчера вечером я узнала адрес. Человек, который мог мне все объяснить, живет в Ростоке. Поэтому я туда сразу и помчалась.

Тишина. Мэгги Коулер выдохнула:

— I can't believe it… 177.

Вивиана резко прервала ее:

— Мэгги!

Та замолчала. Хеерт с любопытством посмотрел на Джульетту, но ничего не сказал. Тереза кусала ноготь большого пальца.

— Может, вы расскажете нам подробнее? Или предпочитаете держать это в себе?

Джульетта кусала губы.

— Энска, так ведь? — сказала она наконец. — Это она меня выдала.

— Об этом поговорим потом.

— А тем, кто еще болел на этой неделе, им тоже звонили домой?

— Джульетта, сбавьте тон.

Джульетта покраснела. На лбу выступили капли пота. Грудь бурно вздымалась, и она ничего не могла с этим поделать. Мэгги Коулер смотрела на нее с ненавистью.

— Это правда, Вивиана? — очнулся Хеерт.

— Я уже сказала, что об этом мы поговорим потом. Джульетта, вы хотите рассказать нам что-нибудь еще о своей поездке в Росток?

— Но это же чушь какая-то! — закричал голландец. — Энска, это ничтожество, заложила ее! А ты слушаешь! Боже мой, Вивиана! У нас здесь цирк, что ли?

Вивиана сохраняла спокойствие, но в голосе зазвучали опасные нотки.

— Хеерт, Мэгги, Тереза, попрошу вас выйти из кабинета, о'кей?

Когда они остались одни, Вивиана сразу перешла к сути дела.

— Как вы мыслите себе, Джульетта, нашу дальнейшую работу? Из-за каждой вашей личной проблемы будет страдать труппа? Мне не нужны танцовщицы, преданные делу наполовину. Вам понятно?

Джульетта молчала. Ей хотелось оправдаться, но все фразы, приходившие в голову, звучали глупо и бессмысленно. Она попала в исключительную ситуацию? Но кого это здесь интересует? И потом, чтобы ее поняли, пришлось бы объяснить слишком многое.

— Сначала вы ломаете себе карьеру в Государственном оперном театре. А теперь и здесь принимаетесь за старое…

— Это только так кажется, — тихо произнесла она.

— Что?

— Это не то же самое.

— Вот как? И в чем же разница?

— Я… не могу этого объяснить… Но все закончилось… Наконец. Это точно… Поверьте мне еще раз… Позвольте мне танцевать соло, и вы сами увидите.

Вивиана откинулась на спинку стула и смотрела на нее с любопытством и недоумением одновременно. Джульетта взглянула ей прямо в глаза, пытаясь представить, какие мысли крутятся у нее в голове. Она чувствовала: ее работа висит на волоске. Она позволяет себе просто неслыханные вещи. Дважды за столь короткий срок нарушает правила и попадается на этом. У Вивианы практически нет выбора. Она вынуждена реагировать именно так. В конце концов, она главный балетмейстер театра и отвечает за весь балетный ансамбль. Но ведь она тоже когда-то была танцовщицей. И замечательной. И хотя Джульетта не знает, что с ней происходит в последние месяцы, она уверена: в ней что-то вызревает, что-то необыкновенное. Она сумеет придать спектаклю нечто особенное, и Вивиана не станет этому мешать.

— Энска терпеть меня не может.

— Это не имеет отношения к нашему разговору.

— Думаю, имеет. Другие танцовщицы тоже иногда пропускают репетиции.

— Да, но у них нет вашей предыстории.

Джульетта выдержала испытующий взгляд директрисы и сказала:

— Я вам обещаю.

— Вы мне уже обещали.

— Пожалуйста…

Вивиана встала и подошла к окну. Прошла минута. Бесконечно долгая минута. Потом она снова повернулась к Джульетте:

— Даю вам еще один шанс. Но клянусь, что это в последний раз.

16

Канненберг ждал ее в своем кабинете. В отличие от приемной это была светлая комната с современной меблировкой, которую только подчеркивал бросавшийся в глаза беспорядок на письменном столе. Диссонировал с окружающей обстановкой только сам Николаус Канненберг, сидевший за этим самым столом на одном из новейших «лечебных» стульев без спинки. Глядя на него, можно было не сомневаться: как только ему понадобится тот или иной документ, он безошибочно выудит его из нужной стопки — одной из множества, высившихся на его столе.

Джульетта позвонила ему утром, до разговора с Вивианой. Сейчас было уже почти восемь вечера. Она очень устала на репетиции. Но все же сгорала от любопытства и с нетерпением ожидала встречи — настолько, что сама буквально заставила адвоката встретиться с ней в тот же день.

Он оказался очень крупным, абсолютно лысым мужчиной и из-за этого, возможно, выглядел старше своих лет. Его жесты напомнили Джульетте движения баскетболиста — сильные и одновременно неуклюжие, как будто он не понимал, что делать со своими длинными руками, когда поблизости нет мяча. Несколько раз он снимал круглые роговые очки и протирал их платком, который доставал из нагрудного кармана рубашки. У него был мягкий голос. Может быть, даже слишком мягкий.

— Очень любезно с вашей стороны, что вы согласились прийти сегодня же, — начал он.

— Я все равно работаю до семи, — сказала она.

— Вы живете в Берлине?

— Да.

— Учитесь?

— Нет. Работаю в Театре немецкой оперы. Я танцовщица.

Его лицо просветлело.

— Балерина?

— Да.