Три краба - [6]

– А если у меня при этом нет намерения разводиться? – спросил Такэси.

– Если у тебя даже и нет такого намерения, то оскорбление может послужить поводом для развода.

– Это у вас в Америке, Фрэнк. Но если мы будем разводиться – я это к примеру говорю, – наше дело будет слушаться не в американском суде, а в японском. А у нас в Японии законы, как правило, защищают интересы мужчин.

– Ну и здесь то же самое, никакой разницы, – сказала Саша.

– Но для нас здешние законы вполне терпимы, – произнесла госпожа Йокота со скромным кокетством.

У священника Баранова похотливо заблестели глаза. Саша окинула госпожу Йокота презрительным взглядом с головы до ног. Кожа у Саши была жирная, пористая, неровная, как кожура грейпфрута.

– А вы разводились через суд? – спросила Мацуура у Фрэнка.

– Что вы! В ту пору у меня было слишком мало денег, чтобы нанять адвоката.

– Но все же достаточно, чтобы выплатить жене определенную сумму при разводе? – с нескрываемым интересом спросил господин Йокота.

– Нет! К сожалению, я принадлежу к тем мужчинам, которых бросают женщины. Моя жена сама сбежала в чужую постель.

– Почему же к сожалению? По-моему, у вас все сложилось исключительно удачно! – с учтивым поклоном произнес господин Йокота.

– Ты прольешь мартини!

Госпожа Йокота с притворной застенчивостью глянула на мужа и рассмеялась тихим, воркующим смехом. От крыльев ее носа протянулись легкие, едва заметные морщинки.

…Сейчас она очень даже мила, яркий, цвета подсолнуха наряд оригинально сочетается с голубиной кротостью, и это воркование и эти тонюсенькие морщинки работают на нее, подумала Юри. Но к сорока годам воркующая голубка превратится в отвратительную хихикающую обезьяну… Юри понимала, что кроется за таким вот скромным; почти стыдливым женским кокетством: отнюдь не страсть, а жалкое желание. Да, она прекрасно это понимала, потому что сама была женщина, но ей каждый раз становилось противно до настоящей тошноты. И с этим она ничего не могла поделать – ведь яд, вызывавший тошноту, рождался в ее собственном организме. Чтобы избавиться от него, наверно, пришлось бы удалить печень или еще что-нибудь.

– Почему у вас такое скучающее лицо? – спросил ее Фрэнк. – И вообще вы где-то витаете…

– Конечно, я витаю в облаках! Но в облаках совсем не скучно.

Раздался звонок.

– Ронда! – Такэси бросился в переднюю.

Ронда была в черном платье, с букетом цветов в руках. Она обняла Юри, прижалась к ней щекой.

– До чего хороша! Настоящая фея ночного леса, – сказал Такэси.

– Благодарю вас. Вы тоже, как всегда, очень импозантны. – Ронда чмокнула его в щеку. – А у вас, Фрэнк, такое лицо, словно вы считаете себя самым умным человеком на свете. Впрочем, это обычное ваше выражение. – Ронда послала Фрэнку воздушный поцелуй.

– Господин священник, болезнь, именуемая «одиночеством гения», по-видимому, неизлечима? – спросил Йокота Баранова.

– По-видимому…

Священник Баранов пил неразбавленную водку. Нос у него стал красным, как вишня.

– Кстати, как объясняет медицина или физика, что гипноз действует не на всех? – спросил Фрэнк, переводя взгляд с господина Йокоты на Такэси.

Такэси пожал плечами.

– Я ведь гинеколог, так что…

– Тем более! Гипноз в твоей области играет важную роль. Как ты лечишь тех женщин, на которых гипноз не действует?

– Знаешь ли, врачи недолюбливают знакомых, старающихся получить бесплатный рецепт, – усмехнулся Такэси.

– Иу ладно, ладно! – Фрэнк повернулся к Йокоте. – Скажите, физики публикуют материалы на эту тему только в период научных конференций?

– Нет… Зачем ломать голову над проблемами, которые не имеют к нам прямого отношения? Это лишняя умственная нагрузка. – Голос Йокоты звучал уныло.

Саша, сидевшая рядом со священником, громко расхохоталась.

…Да… Порой общественная уборная бывает чище домашней, подумал Фрэнк, глядя на Сашу.

…Как странно. Временами кажется, что влечение к женщине прошло и никогда больше не вернется, подумал Такэси, оглядывая поочередно Сашу, Ронду, госпожу Йокота, Мацуура и Юри.

…Почему она так выпячивает живот, когда смеется?… – подумала Юри, взглянув на смеющуюся Мацуура.

Встретившись глазами с Такэси и одарив искренней улыбкой госпожу Йокота, Юри чуть ли не вплотную придвинулась к господину Йокоте и зашептала по-японски:

– Йокота-сан, в душе вы настоящий поэт. А вот Фрэнк – человек совершенно непоэтичный, хоть и специалист по Фолкнеру… Легко мне живется – я ведь ужасно холодная, мужчины, даже самые привлекательные, меня не волнуют…

Произнося эти бессмысленные слова, Юри почувствовала, как к горлу начала подступать противная тошнота.

Йокота, ничего не ответив на эту тираду, сказал:

– Я слышал, в будущую субботу состоится концерт Саши…

– Мой муж, конечно, пойдет.

Юри посмотрела на Сашино неприятно, как у лягушки, пульсирующее горло.

– На этот раз программа будет более доступной для широкой публики, в ней большое место отводится русским народным песням, – тоном импресарио изрек священник.

– Но надеюсь, Кармен будет?

Такэси стоял рядом с Сашей, едва не касаясь ее.

– Всенепременно! Это же ее коронный номер! – ответил священник, да так громко, словно во рту у него лопнул резиновый мяч.