Три года одной жизни - [4]

Володя приподнялся на локтях.

— А Джек твой следа не берет?

— Только за котами гоняться ему да за галками, — махнула рукой девочка.

— А если подучить? — Володя окинул взглядом полки с книгами: — Может, есть что тут и про дрессировку?

Подтащили к стеллажу библиотечную лесенку. Пересмотрели десятки книг, но ничего подходящего не нашли. Взялись за словари, отыскали слово «дрессировка». Прочитали, что она должна «строиться на деловом контакте между дрессировщиком и дрессируемым животным» и что приемы ее зависят «от темперамента дрессируемого животного». Темперамент в словаре подразделялся на четыре вида: сангвинический, холерический, меланхолический и флегматический.

Ничего из этого ребята, конечно, не поняли, но решили все-таки попробовать.

Вывели вечером следующего дня Джека на опушку. «Деловой контакт» должного эффекта не возымел. Команды, поданные спокойным тоном, Джек не воспринимал, а на строгость отвечал внушительным оскалом зубов. Куда более действенным средством оказался прихваченный Наташей из дому сахар. За него Джек готов был сделать все и наверняка изловил бы хоть сотню бандитов, если бы понял, что от него требуется... Но этого-то он и не понимал.

Наташа указывает место, где топтались накануне воры, а он лезет мордой ей в карман. В конце концов стал все же принюхиваться к траве, но вдруг жалобно взвизгнул, кинулся в сторону и принялся отчаянно тереться мордой о землю: ужалила запутавшаяся в траве пчела. Овчарка стала похожей на бульдога.

Дальнейшая дрессировка была бесполезной.

Володя решил попросить ищейку в Раменском отделении милиции.

— Нету нас ищейки, — сожалеюще ответил дежурный, — бандиты в схватке прирезали... В Прозоровке же у вас питомник ЧК, сами часто за собачками к чекистам обращаемся. Туда и иди. Могу, если хочешь, позвонить...

Снял телефонную трубку, долго крутил ручку аппарата. Наконец дозвонился, назвал кого-то по имени и отчеству, изложил просьбу Володи.

— Взяли бы шефство над ребятами. Как-никак пионеры, публика организованная... Да, вот стоит... С галстуком.

Милиционер прикрыл трубку рукой, спросил Володю:

— У вас что, организация?

— Да, — не задумываясь, ответил Володя.

Милиционер передал ответ мальчика, снова прикрыл трубку ладонью:

— У самих-то собачки хорошей на примете нет?

— Есть вообще-то, — ответил Володя, имея в виду Джека.

— Породистая?

— Вроде овчар.

Передал милиционер и это, за что-то кого-то поблагодарил, повесил трубку, похлопал Володю по плечу:

— Берут шефство над вами. Раз есть у вас уже целая организация и породистая собака есть — выделят инструктора.

— А когда он придет? — спросил Володя, теребя и без того сломанный козырек картуза.

— Этого знать не могу, — развел руками дежурный. — Может, завтра, может, сегодня... В общем, объявляй организации своей сбор! — С подчеркнутой серьезностью добавил: — На станции, в магазине, орудуют воры, а рядом, оказывается, целая пионерская организация — и бездействует. Непорядок!

Не предполагал Володя, что так обернется дело. «Целая организация!» А в поселке пока пионер он один...

В смятении шел мальчик домой.

Неподалеку от пасеки кто-то шмыгнул в кусты. Володя насторожился.

— Не бойся. Это я.

На тропинку вышел Костя. Под глазами — кровоточащие ссадины.

— Кто это тебя?

— Видели, гады, как разрезал за спиной у тебя веревку, вот и дали. — Потрогал вздувшуюся скулу. — Свинчаткой. — Помолчал, добавил доверительно: — Уйду от них.

— Куда?

— К вам.

— К нам? — не понял Володя.

— Ну к вам... к открывателям!

Вот уж не думал, не гадал Володя, что таким окажется первый вовлеченный им пионер. А вовлечь хотелось, очень хотелось. Двое — уже не один!

— Возьмете?

— При условии... — стараясь быть строгим, ответил Володя. — Укажешь милиции, где прячется шайка.

— Подлюгой не был и не буду!

Володя подошел к беспризорнику ближе.

— Хлеб у голодающих воруют... Они не подлюги? Может, из-за таких и мать-то твоя с голоду померла: сколько банд эшелоны грабят...

— Мать не трожь, говори, что надо.

— Шайку выловить поможешь?

Беспризорник мялся.

— А что с ними сделают?

— В трудколонию направят. Людьми сделают.

— А там кормят?

— Ясное дело. Воровать не придется. — Володя заглянул беспризорнику в глаза. — Может, и ты пойдешь? А? В трудколонию... Нет же у тебя никого, кто кормить-то будет?

— Не-е, — заметал головой Костя. — Бабка есть у меня. Хоть и чужая, а когда захожу, кормит, даже одевает. Вот, —он тряхнул полами своей кацавейки.

— Н-да-а, — озадаченно протянул Володя.

— Что?

— Хотел тебе первое пионерское поручение дать...

— Ну и давай! — с готовностью отозвался Костя. — Что делать-то?

— Ребят кой-каких собрать.

— Ну и соберу.

— Да видик у тебя... Лошади и те, наверное, шарахаться будут!

— Вид обнакновенный. — Костя прикрыл полами кацавейки голый живот.

— Посиди-ка! Я мигом...

Володя убежал. Вернулся со свертком, из которого вынул залатанные отцовы брюки, старую куртку.

— Одевай!

Оборванец прикинул одежду, довольно хмыкнул, стал переодеваться.

— А это, — Володя протянул беспризорнику ломтик хлеба и несколько картофелин, — от моей матери.

Новая одежда парню понравилась. Брюки, правда, оказались велики, но он подпоясал их веревкой. Прошелся, вспомнил вдруг: