Три года одной жизни - [6]

Наташа сидела в саду за маленьким столиком. В ящичке перед ней разложены были тюбики красок.

— Рисуешь? — спросил Володя.

— Не рисую, а пишу. Так говорят художники... Пишу акварелью. Бывают краски масляные, бывают акварельные...

— Бывают девчонки серьезные, бывают болтушки. На сбор не пришла... Почему?

— Ой, — спохватилась Наташа, — забыла. В следующий раз приду... Обязательно!

Володя нахмурился.

— Не сердись! — примирительно добавила она. — Смотри!

Показала картинку. На ней была изображена женщина с младенцем на руках. Над головами у обоих — круги, как у святых.

— Иконка! — укоризненно бросил Володя. — Ни за какую, в общем, ты не за революцию... Болтала только!

— Да ты что? — рассмеялась Наташа. — Какая же это иконка?! «Мадонна» — шедевр Леонардо да Винчи!

Не знал Володя, ни что такое «шедевр», ни кто такой Леонардо да Винчи.

— Он что... поп?

— Художник, скульптор, архитектор, математик, физик, ботаник, — перечисляя, Наташа загибала на руке пальцы, — механик, астроном, философ. Самый выдающийся человек эпохи... Эх ты, «поп». Сказал тоже! Вот бы стать такой! Все знать, все уметь. — Посмотрела на насупившегося Володю, улыбнулась: — Хочешь, дам книгу про Леонардо?

Она открыла калитку, ввела Володю в знакомую уже ему комнату, заставленную книжными полками. Полезла искать книгу, но напала на ноты и потащила Володю в гостиную. Села за рояль, подняла крышку. Пальцы девочки быстро забегали по клавишам.

Оборвав вдруг игру, Наташа вскочила, схватила Володю за руки и, напевая, закружила в каком-то танце. Стараясь освободиться, Володя топтался на месте, пока не наступил ей нечаянно на ногу. Наташа вскрикнула, сказала сердито:

— Ничегошеньки-то ты не умеешь!

И ушла, прихрамывая, опять в комнату со стеллажами. Володя потихоньку вышел во двор, не скрипнув калиткой, ушел. Пусто, тоскливо стало вдруг у него на душе. «Ничегошеньки-то ты не умеешь». Да, не умеет. Ничему такому его и не учили... Буржуйских — тех, конечно, учат. Ну и пусть! Нечего ему с буржуями знаться!

Вернулся в овраг, к тому месту, где, казалось, еще теплились угли их первого костра.

Будто тень от огромного крыла наползли сумерки. Лишь вдали, за островерхими соснами, светилась узкая полоска заката.

Кто-то тихонько свистнул. Володя обернулся. Из ельника высунулась рыжеватая взлохмаченная голова.

— Федька! — обрадовался Володя.

Приставив к губам палец, тот подозвал Володю поближе, шепнул:

— У магазина ошиваются подозрительные.

— Ты был там? А Михаил сбрехал, что тебя заперли в чулан.

— В чулане я за себя братишку оставил, он там шебаршит, отец думает, что я... Магазин-то закрыт на учет, а они подле него шастают... Двое... Очень подозрительные...

— Федька! — донеслось гулко из поселка.

Федька даже присел.

— Отец! Подвел братишка — испугался, верно, крыс. Иду-у, батя!

— Может, мне поговорить с твоим отцом? — сказал Володя.

— Пошлет куда подале! И мне подкинет еще горяцих за заступника такого. Очень подозрительные, — деловито повторил Федор и пустился во весь дух домой.

«С кем же идти к магазину? — задумался Володя. — Одному нельзя. Костя — вот кто не сдрейфит».

Сбегал за ним.

У магазина, действительно, прохаживались двое парней. Заметив, что кто-то подошел, спрятались за деревья. То же сделали и Володя с Костей. Так прятались друг от друга до темноты. Сторож улегся спать, всхрапывания его были хорошо слышны.

— Подползем ближе! — предложил Костя.

Шмыгнули в канаву, поползли.

Добрались почти до крыльца, и вдруг как снег на голову навалились на Володю и Костю те двое...

— Кто такие?

— А вы кто? — спросил Володя.

— Натруль по борьбе с воровством и беспризорничеством, — ответил один из «подозрительных».

— Так мы и поверили!

«Подозрительный» отпустил руки Володи, чиркнул зажигалкой, показал какую-то бумагу:

— Грамотные?

Посмотрел Володя искоса: «Мандат»... Дальше было что-то неразборчивое и большая круглая печать.

— Ну и мы... тоже патруль, — заявил Володя.

— Кем уполномочены?

— А вы кем?

— Комсомольской организацией Раменского!

— А мы пионерской! — не сдавался Володя.

— Такой тут еще нет...

— А вот и есть. На, смотри! — Володя показал галстук.

— Глянь-ка... И верно.

Сели рядом на ступеньках крыльца.

— Когда же вы создали ее, организацию свою?

— По-честному?

— Ясное дело, по-честному.

— Не создали еще — создаем. Ждем инструктора.

— Откуда?

— Из питомника.

— Питомник организаций не создает, — насмешливо заметил парень, тот, что был, видимо, постарше. — К нам надо обращаться, в райком комсомола.

— Вот и обращаемся, — заключил Володя.

Расхохотались. Инцидент был исчерпан. Расстались друзьями.

Через день из питомника пришел инструктор.

— Ну? Где ваша собака?

— Сейчас приведем, — спохватился Володя, попросил инструктора немножко подождать, пустился со всех ног к флигелю.

Вот и пасека, палисадник, терраса... Запыхавшись, вбежал по ступенькам и... не поверил глазам: двери и окна флигеля были забиты досками. Обошел вокруг, постучался — никого. Не осознав еще толком, что произошло, опустился на ступеньку крыльца. Прибежал Костя, сел рядом, стал что-то говорить.

— О чем ты? — не сразу отозвался Володя.