Три года одной жизни - [5]

— А эту? — указал на Володин галстук. — Частицу?

— Частицу потом, — рассмеялся Володя. — После торжественной клятвы.

Скомкал Костя прежнее свое тряпье, протянул несмело Володе:

— Возьмешь, может, взамен?

— Нет уж, — отмахнулся Володя. — Закинь подальше!

Костя подкинул скомканное рванье, поддал ногой. Съел хлеб, картофель. Встал, довольный, перед Володей:

— Куда, за кем бежать?!

Собрались в овраге к вечеру. Где-то заунывно ухал филин. Развели небольшой костер. Отблески его плясали на сосредоточенных ребячьих лицах, на траве, и от этого все вокруг казалось особенно таинственным и тревожным. Говорили вполголоса. Организацию создать, конечно, надо. Отцы, братья ведут с контрой борьбу, не должны оставаться в стороне и ребята — они уже не маленькие. На полустанке орудует шайка, это та же контра. Надо помочь милиции изловить воров.

Расходились на всякий случай по одному, по двое, незаметно. Володя вышел из оврага последним и вдруг услышал:

— А я все видела!

Это была Наташа. Она будто выросла перед ним на повороте тропинки.

— А мне с вами в следующий раз можно? Так здорово... Темно... Костер. Я даже стихи сочинила...

— Стихи?

— Да. Слушай:

Хороводом тени кружат

Филин с ночью говорит,

Наш костер, наш факел дружбы

Ярким пламенем горит.

— Это ты прямо сейчас придумала? — удивился Володя. — Вот здорово!

— А ты попробуй сам! Получится и у тебя, я знаю.

— Почему знаешь?

— Ну, потому что ты вообще такой...

— Какой?

Она показала кончик языка и рассмеялась.

На крыльце флигеля появился кто-то с фонарем.

— Ой, это меня ищут, — спохватилась девочка и убежала.

Пошел домой и Володя.

«Попробуй сам, получится и у тебя...» А, может, верно? Он ведь никогда не пробовал. Вот бы начать следующий сбор стихами! Конечно, не о филине, а о чем-нибудь героическом...

Еще издали заметил он у теплушки какую-то суету, выносили узлы. Со всех ног бросилась навстречу ему сестра Иришка:

— А мы переезжаем... Папе бумагу дали на самый господский дом в Батрацких выселках...

Сколько лет ютились Молодцовы по каморкам, теплушкам. И вот, наконец, — в настоящий дом.

Не хлопотным был переезд, каждый нес свое. Только Иришке пришлось тащить за троих: за себя и за двух кукол.

Квартиру дали в одном из фон-мекковских домов. Крышу покрыли наспех старым железом. Комнаты показались детям огромными. Затеяли, конечно, беготню. Спать легли поздно. Встали чуть свет — и за работу. Отец, Володя и Коленька — за сооружение столов и кроватей, мать и Иришка — за мытье окон.

Работали весь день. То и дело посматривал Володя на тропу, по которой мог прийти из питомника инструктор. Придет, а организации нет. Никто из ребят не давал торжественного обещания, ни у кого нет галстука. Надо бы собраться еще, да поди теперь вырвись из дому.

Только к вечеру следующего дня отец разрешил Володе сбегать к ребятам. Все были оповещены, но на сбор явились только двое: Костя и Михаил Почаев, сын председателя местной потребительской кооперации.

— А Пашка, Серега и Федька не придут, — сообщил Михаил, — их и на улицу не пускают.

— За что же?

Михаил хихикнул и рассказал, что произошло утром в поселковой лавчонке.

А произошло следующее.

С ночи стояла за пайками хлеба очередь.

Подошел Павел, присоседился к кому-то у дверей. К Пашке пристроился Федька, потом Серега. Заскандалили женщины, выдворили из очереди парней, но через некоторое время те все же протиснулись в лавчонку и встали сбоку у пустых ящиков. Опять прицепились к ним женщины.

— Да не за хлебом мы, что всполошились-то, — огрызнулся Серега.

Тут и пошло:

— Ах вы грубияны, ах вы безобразники!

Пашку и Серегу вытолкали. Федька, воспользовавшись суматохой, залез в какой-то ящик, прикрылся рогожей.

Женщины постепенно успокоились. Через щели в ящике Федьке видно было все. Но ящик оказался из-под махорки. Махорочная пыль ела глаза, щекотала ноздри... Чтобы не чихать, Федька дышал через кулак, ерзал. Какой-то солдат с костылем заметил его, выволок за шиворот.

— Ишь, негодный... Это он высматривал, стянуть что-то хотел, — загалдели опять в очереди. — Так и шныряют, сорванцы.

Что мог сказать Федька в свое оправдание? Начал было насчет организованной борьбы с контрой, но солдат отодрал Федьку за ухо и выставил на улицу. На беду, у лавки сидел с кем-то Федькин отец. Пришлось Федьке отведать еще и отцова ремня. Тем и кончилась первая операция по борьбе с контрой.

Ребята условились хранить свои дела в тайне. Не мог выдать Федька тайну даже отцу и, действительно, сидел, наказанный, в чулане. Попало дома и Пашке с Серегой.

Володя хотел отправиться на переговоры с отцами, да раздумал. Взрослые никогда не относятся к ребятам всерьез. Посмеются, расскажут матерям, ну а женщины, известно, «по секрету всему свету». Не выловить тогда воровскую шайку. Лучше молчать.

Посидели в овраге, подождали на всякий случай еще. Не явился больше никто.

— Что будем делать? — спросил Володя.

— В кооперации в таких случаях говорят: «Нет кворума, — щегольнул мудреным словом Михаил, — собрание отменяется».

Разошлись.

Так и подмывало Володю добежать до флигеля. В этот раз предупредили о сборе и Наташу. Почему же не пришла?