Три года одной жизни - [3]

— Где же она теперь?

— Живодеру, гады, сплавить хотели, я отбил... Пристроил у старухи одной... Хожу, когда добуду что, подкармливаю... Вот и дразнят Жмуриком.

— А матери, отца у тебя нету, что ли?

— Померли...

— С голоду?

— Мать с голоду, отец с тифу…

— У самого мать с голоду померла, а у голодающих воруешь... Помогал ведь тогда мешок-то тащить...

— Ну и помогал. А тебе что?! — огрызнулся беспризорник. — Протокол сымаешь?!

— Да нет, просто так я. По-настоящему-то зовут как?

— Коськой. А что это, правда, на шее у тебя?

— Галстук, — с достоинством ответил Володя. — Частица революционного знамени...

— Кто ж дал ее тебе, частицу эту?

— После клятвы вручают. На верность революции... Про пионеров слыхал?

— Кто такие? Прозоровские?

Володя улыбнулся:

— Первооткрыватели! Христофор Колумб, например, Америку открыл. Четыреста лет назад. Самый смелый мореплаватель. А теперь самые смелые коммунисты. Они тоже первооткрыватели. Мы их смена...

Снова раздвинулись доски забора. Костя торопливо сунул Володе в рот уголок тряпки. Воры выволокли улей. Встревоженные пчелы жужжали над ними, жалили то одного, то другого. Главарь ругал нерасторопных помощников:

— Сымай крышку!

— Ишь ловкий... Сымай сам!

Зло сплюнув, главарь сдвинул с улья верхнюю дощечку, выхватил рамку. Она оказалась пустой вощевкой. Выругался, выхватил другую — то же самое.

Пчелы кружили над ворами, запутывались в волосах, лезли под рубахи.

Пустой оказалась и третья рамка. Бросив ее, «дылда» кинулся в лес. Пустились наутек от растревоженных пчел и его помощники.

Топтался на месте только Костя — не знал, как поступить с привязанным к дереву Володей. Оставить — зажалят до смерти. Отмахиваясь от разъяренного роя, достал из кармана нож, полоснул острием по веревке.

— Беги! — крикнул он и скрылся в кустах.

Попробовал Володя освободиться от веревки — не тут-то было: впопыхах Костя разрезал не тот конец. Пчелы облепили Володе лицо, от боли защемило сердце. Ткнулся лицом в землю. Лежал так, пока не почувствовал, что кто-то подошел.

Поднял Володя запухшие глаза, увидел мужчину с сеткой на голове и дымарем в руках. Как видно, это был хозяин пасеки, дядя Тарас, которым Наташа пугала «дылду».

— Кто?! — кивнул он на выпотрошенный улей.

Володя с трудом пошевелил вздувшимися губами.

— Э-э, брат, да ты связан?

Пчеловод вынул из-за пояса кривой садовый нож, рассек узел веревки, скинул с себя куртку, прикрыв ею Володю, повел его к флигелю.

— Ксения Петровна! — крикнул он еще издали. — Помогите парню!

Провел Владимира в полутемную комнату, уложил на диван.

У Володи кружилась голова, дрожали ноги и руки. Вошла женщина, отдернула штору.

— Ты?!

То же строгое лицо, висящее на шнурке пенсне. Володя попытался было подняться, но женщина остановила его:

— Лежи! Столько укусов, опасно... Наташа! — крикнула она в дверь. — Принеси холодной воды и полотенце!

Через минуту с тазом в руках вбежала Наташа. От неожиданности она даже вскрикнула.

Женщина сняла с Володи рубашку, принялась смазывать места укусов чем-то липким, пощипывающим.

— Положи примочку, — сказала она Наташе.

Исполненная усердия помощница шлепнула на грудь Володе невыжатое полотенце. Владимира затрясло от холода.

— Тетя, его знобит!

— Не поливай так водой, крепче выжимай!

Женщина поднесла к дрожащим губам мальчика ложку с микстурой.

— Что это? — спросил, стуча зубами, Володя.

— Очень вкусная вещь, лекарство из меда. Пей!

Володя выпил. Боль от укусов стала постепенно запихать, и он, сам того не заметив, уснул.

Проснулся к вечеру. Рядом сидела Наташа. Попробовал встать — тело ныло, как от побоев.

— Лежи, лежи! — строго сказала девочка, подбежала к двери, крикнула: — Он проснулся, тетя!

— Сейчас иду! — послышалось в ответ.

Войдя, женщина проверила у Володи пульс.

— Все в порядке. Дай ему еще дядиной микстуры и пусть лежит. Почитай что-нибудь вслух, если уж он так любит.

Она посмотрела поверх пенсне на девочку, улыбнулась чему-то и, высоко держа голову, вышла.

— Что тебе почитать? — спросила девочка.

— Я лучше уйду, — хмуро пробормотал Володя, — нечего мне у господ делать.

— Это кто же господа? — обиделась Наташа. —Я... тетя... дядя?

Володе и самому стало неловко за сорвавшуюся грубость.

— Как не стыдно только, — продолжала девочка. — Тетя хоть и Прозоровская, а всю жизнь в гувернантках. Сладко, думаешь? А дядя, если хочешь знать, тоже пионер... Да, да!

Она порылась на этажерке, достала толстую тетрадь, полистала.

— Слушай! «Установлено, что ассирийцы знали какой-то звук, дававший им власть над пчелами, могли их выгнать и опять загнать в улей...» Исследователь дядюшка мой, вот кто! Занимается пчеловодством по-научному!

— Кому нужна наука такая?!

— Кому нужна?!

Девочка вынула из тетради какую-то бумагу:

— Вот кому!

Володя посмотрел на подпись: «Председатель Совета Народных Комиссаров Ульянов (Ленин) ».

Пробежал текст: «Земотделы обязаны оказывать всяческое содействие всем организациям и лицам, желающим заниматься пчеловодством...»

Еще раз посмотрел на подпись. Сомнений не было: «Ульянов (Ленин)».

— Вот, — сказала Наташа. — А дядю обворовывают... в третий раз. Из милиции привели ищейку. До железной дороги довела, и все... Укатили воры поездом...