Тревожные облака - [5]

Шрифт
Интервал

служила полезным пособием для молодых спортсменов.

Да, он мог считать этот час своей деловой удачей. Герр комендант, от которого в городе так много зависит (Транспорт! Даровая рабочая сила! Охрана товаров в пути! Электроэнергия!), хочет иметь большой футбол не позднее чем через месяц, ко дню первой годовщины войны. Он получит большой футбол.


2


Они вышли из лагеря в тихий предвечерний час субботы: солнце садилось за спиной, а впереди, косо падая на дорогу, двигались, ломаясь в кювете, их длинные тени.

Казалось, с лагерных вышек ударят пулеметы и они упадут лицом в стынущую дорожную пыль. Было что-то неправдоподобное в том, что позади мирно скрипнули, закрываясь, ворота, что по обочинам не бредут конвойные, не слышно частого дыхания овчарок, что еще сотня шагов – и они впятером свернут за холм и, даже обернувшись, не увидят колючей проволоки. Сдерживаясь, чтобы не побежать, они уходили все дальше и дальше, навстречу полной тишине, без звяканья котелков и мисок, без окрика часовых и приглушенного лагерного гомона.

Металлический скрежет донесся со стороны лагеря.

– Слышите? – Фокин побледнел, капельки пота выступили на лбу и на переносице. – Развернули пулемет… Сейчас побегу!

Лемешко замедлил шаг и пошел позади Фокина, совсем близко от него, словно прикрывая его со спины.

– Спокойно, – сказал он добродушно. – Иди спокойно. Нервы…

– Сволочи! – процедил сквозь зубы Фокин. – Такую красивую минуту испортили.

Немного отлегло от сердца; его тень слилась с большой тенью Лемешко, растворилась в ней.

Вот и поворот дороги у холма. Свернув за холм, они остановились и в коротком, судорожном молчании дали выход напряжению последних минут.

Только теперь они расправили скомканные в кулаке бумажки. Обычные пропуска, не дающие права появляться на улице после наступления комендантского часа. На время их выпустили из лагеря или совсем – об этом они опасались спрашивать. Казалось, спросишь – и немцы очнутся, отрезвеют, не станут затевать этой идиотской штуки – футбольного матча. Есть ли что-либо более далекое, чем этот туго, до деревянной твердости, накачанный мяч и-лагерь, война, кровь. Немцы опомнятся, запрут их в бараке, чего доброго, на них еще и отыграются. Во всяком случае, их предупредили: каждого, кто будет задержан на левом, восточном, берегу реки, расстреляют – левобережные посты уведомлены, туда с этими пропусками не суйся.

– Пронесло! – выдохнул Фокин, он быстро отходил.

– Теперь вот что, – Дугин исподлобья глянул на Соколовского. – Я не стану засиживаться в городе. У них в два счета попадешь обратно. Штейнмардер недаром сказал: «До скорого свидания».

– Штейнмардер – дерьмо, сволочь, скотина! – закричал Скачко, повернувшись в сторону закрытого холмом лагеря.

Ему хотелось плакать, выть, упасть на землю. Он сам не понимал, что с ним, и продолжал исступленно ругать лагерных палачей.

Никто не останавливал его. Когда он умолк, Лемешко сказал Дугину:

– Где немец, там и лагеря. Ты не шукай при немце такого места, чтоб без лагерей. Не найдешь! Есть лагеря и похуже. – Лемешко попал в этот лагерь недавно, это его вторая колючая проволока после весеннего побега из Умани.

– Уходить надо. Всем, – упрямо сказал Дугин. – Хватит, побегали в подштанниках…

Скачко смотрел на Соколовского.

– Сгоряча ничего толком не решим, – проговорил Соколовский. Он стал расстегивать пуговицу ниже крупного, приметного кадыка, но пуговица оторвалась, и, разглядывая ее в пальцах, Соколовский сказал с внезапным сожалением: – Отслужила… – Товарищи ждали. – Принцип, конечно, один – драться! Тут Коля прав, но надо осмотреться. Побродим, пошукаем, одежку сменим… – Он бросил в траву пуговицу. – Домой сходим, – продолжал он, чувствуя, как все холодеет в нем. – Не последнее дело… А в понедельник встретимся. Давайте в десять утра, на бульваре, у памятника Ленину…

– Ищи теперь памятник! – Фокин присвистнул.

– Ну-ну! – несогласно сказал Соколовский. – Для нас он был и будет. А может, не тронули, может, руки не дошли: чего не бывает.

И все ясно представили себе это место – высокие тополя, ограждающие бульвар торжественным строем, сквозную весеннюю зелень акаций и разлапистые каштаны в пору цветения.

Задыхаясь от подъема по Кузнечной, вдоль закопченных развалин, меж рваных глыб железобетона и обломков стен, Соколовский спешил к своему дому, не очень-то рассчитывая найти его целым. Но дом уцелел. В парадном Соколовский осмотрелся. Сквозь узкое оконце серый свет сочился на пыльный, неподвижный лифт, на истертые плиты пола и на стоящий у стены табурет.

Крадучись Соколовский поднялся по безлюдной, погруженной в тишину и сделавшейся непривычно гулкой лестнице. На площадке третьего этажа посветлело, и он увидел, что полоску ватмана, приклеенную им когда-то к двери, соскребли. Здесь больше не было его имени.

Звонок не работал, и Соколовский постучал. Кто-то прошел к двери быстрой, шуршащей походкой, и на миг почудилось, что он узнаёт шаги жены. В изнеможении он приник головой к двери, не чувствуя, как металлический, литой номер квартиры впивается в кожу.

– Кто там? – спросил женский голос.

– Пожалуйста, откройте, – попросил Соколовский.


Еще от автора Александр Михайлович Борщаговский
Три тополя

«Три тополя» — книга известного прозаика Александра Михайловича Борщаговского рассказывает о сложных судьбах прекрасных и разных людей, рожденных в самом центре России — на земле Рязанской, чья жизнь так непосредственно связана с Окой. Река эта. неповторимая красота ее и прелесть, стала связующим стержнем жизни героев и центральным образом книги. Герои привлекают трогательностью и глубиной чувства, чистотой души и неординарностью поступков, нежностью к родной, любимой природе, к детям, ко всему живому.


Записки баловня судьбы

Главная тема книги — попытка на основе документов реконструировать трагический период нашей истории, который в конце сороковых годов именовался «борьбой с буржуазным космополитизмом».Множество фактов истории и литературной жизни нашей страны раскрываются перед читателями: убийство Михоэлса и обстоятельства вокруг него, судьба журнала «Литературный критик», разгон партийной организации Московского отделения СП РСФСР после встреч Хрущева с интеллигенцией…


Русский флаг

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Обвиняется кровь

Открытые в архивах КГБ после полувека секретности тома знаменитого следственного дела Еврейского антифашистского комитета позволили А. Борщаговскому — известному писателю, автору нашумевших «Записок баловня судьбы», романа «Русский флаг», сценариев фильмов «Три тополя на Плющихе», «Дамский портной» и многих других произведений — создать уникальную во многих отношениях книгу. Он лично знал многих из героев повествования «Обвиняется кровь»: их творчество, образ мыслей, человеческие привычки — и это придает его рассказу своеобразный «эффект присутствия».


Где поселится кузнец

Исторический роман Александра Борщаговского рассказывает о жизни и деятельности Ивана Васильевича Турчанинова, более известного в истории под именем Джона Турчина.Особенно популярно это имя было в США в годы войны Севера и Юга. Историки называли Турчина «русским генералом Линкольна», о нем немало было написано и у нас, и в США, однако со столь широким и полным художественным полотном, посвященным этому выдающемуся человеку, читатель встретится впервые.


Рекомендуем почитать
Серебро

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Основы каратэ - до

Отказавшись от мистицизма окружающего японское искусство каратэ-до Кеиджи Томияма предпочитает логический подход к теории пути к совершенству, в тоже время показывая совместимость с сегодняшним днем концепции наиболее почитаемых мастеров каратэ. В этой книге Кеиджи Томияма объясняет основные вопросы философии и теории Шито-рю каратэ-до, которые применимы и в других системах, а также основы традиционных боевых искусств, подробные детали правильной техники. Эта книга подходит для учеников всех стилей и способностей на любой стадии овладения каратэ.


Как смотреть футбол

По версии известных журналов, Рууд Гуллит входит в число 50 лучших игроков за всю историю футбола. В этой книге он рассказывает о значимых событиях своей карьеры как игрока и тренера и анализирует игру современных клубов и национальных сборных. Он делится своим видением футбола, сформировавшимся на основе его богатого опыта. Прочитав книгу, вы научитесь следить за игрой, а не за мячиком, «считывать» задумки тренера и безошибочно определять ключевые моменты матча, повлиявшие на его исход.Для футболистов, тренеров, болельщиков, комментаторов — всех, кто «болен» футболом и не представляет без него своей жизни.


Футбольная семья Чертаново

К вашему вниманию – книга о настоящих игроках и беззаветно преданных фанатах футбола, искренне любящих эту игру. Именно в таких школах, как столичное «Чертаново», готовятся будущие звездочки отечественного чемпионата, а возможно, и ведущих европейских. Ведь играют наши соотечественники (и неплохо) в западных лигах!В этой книге представлены рассказы о судьбах не только известных всей стране футболистов, но и совсем юных спортсменов, только собирающихся покорить футбольные высоты. О дружном профессиональном коллективе тренеров «Чертаново», где давно и с любовью готовят кадры для спортивной России.


Российский футбол: от скандала до трагедии

Один из самых любимых и популярных в России видов спорта – футбол. Причем на пике популярности он был всегда – как во времена СССР, так и в нынешнее время. Кумиров отечественного футбола буквально носили на руках: их чествовали первые лица государства, они были почетными гостями на многих кремлевских мероприятиях, а простые граждане буквально не давали им прохода на улице, выпрашивая автограф. В этой книге впервые собраны биографии и наиболее яркие факты из жизни самых выдающихся футболистов и тренеров России, которые и по сей день остаются непревзойденными авторитетами для миллионов болельщиков и поклонников спорта.


Колумбы московского футбола

Летопись столичного футбола хранит немало замечательных имен. В их числе такие, как братья Сысоевы, Чесноковы, Канунниковы, Старостины. За этими именами — удивительные судьбы, романтика незабываемых спортивных баталий, упоительных побед. Обо всем этом увлекательно рассказывает настоящая книга, написанная известным спортивным журналистом.