Третье поколение - [66]

— Заберите меня, братцы, отсюда, — еле проговорил портной, — подлечите! Человек я одинокий...

— Какой ты одинокий! Мы же тут! — крикнул кто-то взволнованно и сердито. — Ты помолчи, так лучше бу­дет, здоровее...

Портной закрыл глаза. Его всегда считали работягой и чудаком и любили его за это. Сейчас о чудачествах не могло быть и речи, все почувствовали, что близкий им человек страдает. Через несколько минут он был уже в амбулатории, а часа через два лежал в машине. Его увезли в город, в больницу. Там он и остался — лежать и поправляться.

Никто не подумал про Наумысника. Нестерович, если и думал о нем, то не в связи с этим случаем. На­умысник не давал ему проходу, все просил перевести его на строительство: «Я тут больше выработаю!» Наумысник рассуждал так: если сейчас сразу прекратить разговоры о переводе, то может показаться подозри­тельным, почему вдруг пропала у него охота работать на кладке как только разбился портной.

Наконец Нестерович согласился. На заводе поставили другого человека, а Наумысник пошел в камен­щики. Он поднимался на леса и каждый раз, перед тем как начать работать, проверял доску под ногами, крепко ли держится. «А то приляпают кое-как, а там, глядишь, и несчастье с человеком приключится». Доску он проверял так, чтобы все это видели. Он чувствовал себя уверенно: портной лежал в городской больнице, а Творицкая работала сейчас километрах в десяти отсюда, где проходила осушительная магистраль и начинались торфо­разработки. Так Наумысник дожидался «своего срока». Дни, казалось ему, тянутся очень медленно. Лето про­должалось бесконечно. Хоть бы скорее наступала осень. Тогда надеялся он покончить со всеми этими делами и снова стать тем, кем был сызмальства. Что именно так все и будет, Наумысник не сомневался. Он все делал как следовало. И судьбу его решат наилучшим образом. Собственно говоря, миссия его уже окончена. Теперь можно было и кладкой кирпича подзаняться, чтобы ни­кому в глаза не бросалось, что он лазил на леса перед несчастным случаем с портным. «Все-таки стоило бы иметь справку. А вдруг заметят что-нибудь, разузнают. Тогда придется уходить отсюда, быть может куда-ни­будь далеко. Правда, в «те дни» надо будет на короткое время опять сюда прийти, встретиться кое с кем, догово­риться, передать себя в распоряжение тех людей...» Тем не менее он надеялся, что исчезать ему будет незачем. Все так хорошо устраивалось! Наумысник был избало­ван удачами. Вечерами он иногда заходил к Нестеро­вичу и каждый раз намекал на справку:

— Осенью уеду.

— Тогда и справка будет.

Подолгу он у Нестеровича никогда не засиживался. Поэтому ничего удивительного не было и в том, что од­нажды он как-то очень уж поторопился уйти.

Нестерович занимал квартиру в большой хате, разделенной сенями на две половины. Большая половина была разгорожена на три комнатки, в меньшей перего­родок не было. Здесь стояла простая побеленная печка, стены были оштукатурены и покрашены. В этой комнате жила Ирина. Три комнатки на большей половине зани­мал Нестерович. К Ирине часто приходила Слава. Жила она в интернате с детьми, родители которых работали на кирпичном заводе или на торфоразработках. Зося Творицкая работала на торфе, и Слава оставалась в ин­тернате. Накануне выходного дня Ирина приходила в интернат и забирала Славу к себе, а наутро после вы­ходного дня отводила ее обратно.

В тот вечер Наумысник, сидя у Нестеровича, услыхал голос Зоси. Она говорила на дворе. Он сразу же узнал этот голос и, едва успев попрощаться, выскочил из квар­тиры. Было темно. Зося стояла у раскрытого окна ком­наты, разговаривала и смеялась. Наумысник кинулся в сторону, чтобы его не узнали. «Хорошо, что убежал от Нестеровича, — а вдруг она туда зайдет!» Зося вошла в сени. Наумысник спрятался в тени деревьев и в самом темном месте стал напротив открытого окна. Он видел, как Зося переступила порог комнаты, подошла к кро­вати. А на кровати, укрывшись одеялом, лежали Ирина и Слава. Зося начала ерошить волосы дочери. Девочка смеялась, норовя так же схватить за волосы мать. Смея­лась и Ирина.

— Почему ты раньше не пришла? — говорила Сла­ва.— Мы думали, что совсем не придешь, и легли спать,

«Она здесь», — думал Наумысник, идя лесом к себе домой. Он теперь снова жил в той самой хате, в которой его увидал впервые Нестерович.

Зося приходила к Славе каждый выходной день. Не­счастье с портным произвело на нее тягостное впечатле­ние. Ей было жаль его, она считала, что он свалился потому, что не годился для такой работы. Она мало верила, когда ей рассказывали, как ловко он кладет кирпичи. До самого выяснения последних событий порт­ной представлялся ей чудаком, мало практичным и еще менее солидным.

Как-то Ирина приехала в город и зашла в больницу. На нее сразу же дохнуло детством. Печальные образы прошлого овладели ею. Это была та самая больница, в которую она когда-то вместе с братом пришла наве­стить больного отца и не застала его в живых. Идя боль­ничным двором по дорожке среди густой травы, она думала об ушедших годах. Портного она увидала в кори­доре. В халате и туфлях он стоял у окна и поглаживал бородку. Ирине он очень обрадовался: