Настенька

Как-то вдруг все стали примечать высокого старого человека. Его часто видели на улицах, прилегающих к городскому рынку. Этот человек ходил неторопливо, будто о чём-то размышляя, твёрдо опирался на выгнутую из молодого дубка палку; и всегда казалось, что он не просто так себе ходит, а идёт по какому-то делу. Раньше его не замечали. Вполне возможно, что он только недавно стал тут жить.

Была осень. Погода стояла мокрая, и ветер чаще всего дул холодный. Старый человек всегда ходил в тёмном поношенном, словно бы коротковатом ему, пальто с тёплым воротником. У него была совсем седая, маленькая, коротко подстриженная бородка и такие же седые выбивались из-под суконной шапки волосы. Лоб у него был высокий, нос орлиный, и глаза, несмотря на старость, ясные. Видно было, что он уже не очень крепок, но и в походке его, и в выражении лица было что-то твёрдое. Казалось, что человек этот чем-то гордится. Не то чтобы он важничал. Нет. Наоборот. Он был приветлив со всеми.

Однажды он увидел, как конь не мог сдвинуть с места тяжёлый воз с дровами, и возница безжалостно бил коня кнутовищем по шее и животу. Старый человек бросился к вознице и гневно сказал:

— Что у тебя за сердце, если ты не жалеешь животного?.. Да и сам себе ты хуже сделаешь, если изведёшь коня. А вы чего стоите? — Тут он повернулся к толпе. — Вот ты, помоложе, подтолкни воз плечом, его только бы с места сдвинуть…

Молодой парень подтолкнул воз плечом, и конь легко стронулся с места. Старик пошёл своей дорогой, и с лица его долго не сходила улыбка. По всему видно было, что этот человек хорошо знает себе цену.

На улице его видели каждый день по нескольку раз. Утром он шёл с корзинкой, накрытой газетой. Днём шёл с пустыми руками, но, как и утром, казалось, что он куда-то торопится. А под вечер, в сумерках, шёл очень медленно, постукивая дубовой палкой по тротуару; иногда останавливался и стоял на одном месте, глядя на какое-нибудь дерево или на ватагу весёлых ребятишек. Потом, словно опомнившись, шёл дальше, доходил до какого-нибудь переулка и возвращался назад. Так совершал он по тротуару свою прогулку.

Однажды на тротуаре играли дети. Хотя, по правде говоря, — это была совсем не игра. У зелёных ворот в заросшем деревьями дворе стояли три девочки, а возле них вертелся, головы на две выше каждой из них, мальчуган. Ему можно было дать четырнадцать лет. Девочкам было лет по тринадцать.

Одет он был нельзя сказать чтобы лучше девочек, которых беспрерывно задевал, но всё на нем сидело удивительно ловко и красиво. Он был в высоких сапожках с блестящими мягкими голенищами, на пальто воротник из меха какого-то серенького зверька. Ни одной минуты он не мог постоять на месте. Он всё время крутился на одной ноге и при каждом повороте щёлкал по лбу то одну, то другую девочку. И каждый раз девочки хором кричали:

— Серж, мы тебя не трогаем. Пусти, нам надо идти.

— Идите, — говорил Серж, и когда девочки, взявшись под руки, шли, он вновь давал одной из них щелчка в лоб, и они вновь отступали назад.

И в это мгновение в глазах его светилось столько самодовольства, столько восхищения самим собой, что казалось, — этот молоденький франтик сейчас заплюёт глаза всему миру и скажет:

«Эй вы, глядите, какой я ловкий и красивый. А вы все рядом со мной просто уродины».

— Пусти, нам надо идти, — запищали девочки.

— Идите, — сказал Серж.

Девочки пошли, но Серж в мгновение ока крутнулся на одной ноге и влепил самой маленькой девочке такой щелчок, что та вскрикнула и громко заплакала.

— Он же один, а нас трое, — воскликнула самая рослая, — чего мы боимся?

Самая маленькая, не переставая, плакала. Серж подскочил к самой рослой и со злостью крикнул:

— Вы не будете меня бояться?

И собрался уже влепить щелчок в лоб самой большой, но девочка так толкнула его, что он пошатнулся, слетел с тротуара и попал одним коленом в лужу. Девочки захохотали и, подхватив под руки свою младшую подружку, пустились наутёк. Серж вскочил на ноги и увидел, что брюки и блестящее голенище в грязи. Охваченный злостью, он догнал девочек и со всего размаха толкнул в спину самую большую, а потом и самую маленькую. Они обе упали на тротуар, и маленькая так ударилась лицом о мокрую асфальтовую плиту, что из носа у неё потекла кровь. Увидев это, Серж испугался, но, чтобы не подать виду, закричал:

— Вот тебе, теперь будешь знать.

И бросился удирать домой, но в это время чья-то сильная рука схватила его за плечо, и он услышал басовитый голос:

— Ах ты, хулиган, что же это ты натворил?

Серж поднял глаза и увидел, что его держит тот самый старый и высокий человек, которого он привык каждый день видеть на этой улице.

— Пусти! — закричал Серж, рванувшись изо всех сил.

— Нет, ты прежде скажешь, как тебя зовут и из какой ты школы, тогда я тебя отпущу, — ответил старик.

— Его зовут Серж, а учится он вместе с нами: в двадцатой школе, — запищали девочки.

— Иди, хулиган, — гневно произнёс старик, отпуская Сержа.

Девочки повели свою окровавленную подружку домой, а Серж с оскорблённым видом невинно пострадавшего медленно отошёл на несколько шагов от старика и засвистел. Старик молча покачал головой и собрался уже идти, как Серж вдруг крикнул: