Треснутая трубка - [15]

— Как выглядит корабль?

— Он расколот пополам, разрушена также носовая часть.

— Ты там один, Гермес?

— Я всех позвал сюда. Одного сейчас отправлю к «Морскому охотнику», он покажет вам дорогу.

— Ты правильно решил, Гермес!

Обрадованные новой вестью, моряки еще издали заметили несущегося к ним на большой скорости дельфина. Через несколько минут и катер, и «Морской охотник» направились вслед за ним на запад. На палубе корабля все пришло в движение: водолазы стали готовиться к погружению в море, остальные проверяли подъемные механизмы, воздушные насосы и все другое, что может понадобиться при извлечении груза с затонувшего «Фатерланда».

8

На другой день жители города, развернув вечернюю газету, с увлечением читали обстоятельный репортаж с борта «Морского охотника». Материал, озаглавленный «Помогли дельфины», сопровождался снимками: на одном из них Синичкин при помощи биофота вел разговор со своими морскими друзьями, на другом был изображен улыбающийся, только что поднятый со дна моря водолаз, на третьем был запечатлен инженер-капитан Быков, наблюдающий за дельфинами.

Через два дня газета сообщила о том, что команда «Морского охотника» полностью извлекла обломки фашистского корабля и ящики с секретными архивными документами. В номере был помещен также записанный корреспондентом рассказ командира поискового отряда капитана Сатломова. Специалисты, тщательно исследовав части разрушенного корабля, пришли к выводу, что «Фатерланд» мог затонуть только в результате мощного взрыва.

Но кто они, бесстрашные герои, организовавшие взрыв, как им удалось осуществить его? Эти вопросы все еще оставались без ответа.

9

Прошла неделя.

Сотрудники архивных учреждений начали знакомиться с документами, вывезенными гестаповцами на «Фатерланде». Тем временем экспедиция Сатломова при помощи дельфинов обнаружила еще два корабля, которые были потоплены в гражданскую войну.

Синичкин уже намеревался отправить Гермеса во главе группы дельфинов на постоянную базу, в пансионат. Но возникшие внезапно обстоятельства вынудили его задержаться под Одессой еще на некоторое время.

В последние дни Синичкин выглядел утомленным, хмурым — не давала покоя мысль об отце. Рена, пытаясь развеять мрачное настроение биофилолога, часто заводила разговор об удачных находках дельфинов, разных потешных случаях, которые происходили с ними чуть ли не ежедневно, или вслух размышляла о том, как изменились бы в морях и океанах условия судоходства, если б снабдить корабли биофотами и научить моряков общаться с добрыми морскими животными.

Утром Синичкин долго разговаривал с Гермесом, потом уединился в свою каюту и пробыл там до самого обеда. Когда солнце спустилось, он предложил Рене пойти искупаться.

Она согласилась.

Вдоволь порезвившись вместе с дельфинами, они вышли на берег и растянулись на горячем песке.

— Знаете, что я сегодня сочинял? — спросил Виталий, глядя девушке в глаза.

— Откуда же мне знать. Вы каждый день что-нибудь записываете…

Рена зачерпывала ладонью искрящийся на солнце песок и пропускала его тонкими струйками между пальцев. Виталий поймал себя на мысли, что в последние дни он мало говорил с Реной, и поругал себя за это. Но ее присутствие он ощущал постоянно.

Он знал, как она дорога ему, видел, что девушка и сама догадывается о его чувствах к ней, и всячески убеждал себя, что надо отбросить скорее эту никому не нужную душевную робость и сказать ей все, ничего не утаивая.

— Вы опять о чем-то задумались, Виталий Сергеевич? И чему-то улыбаетесь…

— Да вот, вспомнил… — уже вслух засмеялся Виталий. — Удружил мне работенку капитан Сатломов. Ездил он по вызову своего начальства в Москву и расхвалил там сверх меры наших дельфинов. Теперь Академия наук требует обстоятельного отчета об их участии в поисках «Фатерланда». Почти весь день потратил сегодня на отчет. А заодно решил обосновать встречное предложение.

— Можно ли узнать, о чем оно?

— Почему же нет? Собственно, я как раз и собирался посоветоваться о нем с вами… Набросал я идею создания при Академии исследовательского центра «Дельфин», который направлял бы усилия десятков ученых. В этой области открывается обширное поле деятельности, но двум-трем энтузиастам это дело не осилить. Нужно создать пансионаты, подобные нашему, и на Севере, и на Дальнем Востоке, и в других местах, выработать для них программу научных исследований, дать им направление, перспективу…

— По-моему, это очень дельное предложение! И письмо надо отправить без промедления.

Когда они оделись и направились к причалу, послышался нарастающий шум мотора. Со стороны Одессы к берегу подходил прогулочный катер. Виталий и Рена разглядели на нем двух мужчин: один сидел у руля, второй, загорелый и обветренный, стоял рядом. Он помахал ученому рукой:

— Виталий Сергеевич!

Синичкин узнал его в ту же минуту: это был Самед Эксузьян, месяц с лишним назад принесший ему портсигар отца. «Как же он очутился тут? — подумал Виталий. — Что его заставило примчаться сюда на катере? Может быть, разузнал что-то новое о Готлибе Синичкине…» Не успел катер коснуться носом берега, как рыбак лихо спрыгнул на песок и крепко пожал руку подошедшему Виталию.