Травля - [34]
— Не говори глупости, — наконец ответил муж, — не обращай внимания, милая, все это ерунда. Я просто хочу поспать, давай поедем ночевать к твоей маме?
— Отвези меня и езжай в гостиницу, дорогой. Мама попросила, чтоб ты больше не приезжал…
пауза
РАЗРАБОТКА
Постоянная неустойчивость — главное свойство разработки.
По траве еще стелился туман. Владимир Славин стоял в саду. Обдумывая телевизионное выступление, он смотрел на недавно подаренный патриархом улей. Улей был красивый, в виде храма Христа Спасителя. Владимир Славин рассматривал храм и пытался понять, почему пчелы не хотят в него лететь. Несколько раз вызывали известных пчеловодов, но ничего не помогло. Профессионалы заманивали и хитрили, но пчелы по-прежнему игнорировали улей. Рассказывали, что такая же история была с подарком бывшему мэру, но там проблему удалось как-то решить, пчелы подчинились. Здесь же ничего не получалось, насекомые не покорялись.
Раздался крик. Сперва ребенка, затем огромного количества людей. Владимир Славин повернулся к дому и громко спросил:
— Что у вас там происходит? Чего вы там все так разорались с утра?
Никто не ответил, но было видно, что что-то случилось. В разных комнатах беспорядочно включался свет. К подъезду на большой скорости подъехал водитель.
— Да что там у вас стряслось, а?!
Рука Анатолия, самого младшего, угодила в пневматическую гильотину для резки хамона. Теперь вся кухня была залита кровью, и повар, который несколько раз в жизни сильно кромсал пальцы, задыхаясь от волнения, объяснял, что отрезанную выше локтя руку необходимо срочно положить в пакет со льдом и наложить жгут. Удивительным образом, все действовали спокойно, сообща и уже спустя несколько минут Анатолия везли в больницу. Только в этот момент отцу сообщили, что произошло. Владимир Славин поднял по тревоге лучших врачей страны.
Когда Александр вошел в палату, младший брат открыл глаза.
— Как ты, старина?
— Болит.
— Ну а как ты хотел? Конечно, будет болеть.
— Долго?
— Пару недель придется потерпеть. Я поговорил с врачом, он сказал, что все будет хорошо. Придется много заниматься, но рука восстановится.
— Ты можешь сказать им, чтоб они вернули мне айпад?
— Тебе пока нельзя. Ты лучше скажи мне вот что: зачем ты это сделал?
— Что сделал, Саша?
— Зачем ты засунул руку в эту чертову штуку?
— Я случайно.
— Не ври мне! Я же знаю, что ты сделал это специально. Я никому не скажу.
— Правда?
— Да.
— Я тебе не верю.
— Я обещаю…
— Еще во Франции, летом, я видел по телевизору, как одному мальчику из Монпелье, у которого не было руки, сделали биоруку. Прямо как у робота! И она все-все может делать! Я подумал, что если мне отрежет руку — врачи смогут сделать мне такую же.
— Господи, Толя, и что тогда?
— Я бы стал киборгом…
— Черт, старина, для того чтобы становиться киборгом, вовсе не обязательно засовывать руку в гильотину!
— Я хотел, чтоб у меня была биорука.
— Зачем?
— Я бы смог убивать всех врагов.
— Каких врагов?
— Я смотрел телевизор, папа говорит, что у нашей страны много врагов, что враги повсюду…
пауза
Каждый вечер я возвращался в новый дом. В квартиру Кало. Две комнаты в самом центре Москвы. Он уже мог себе это позволить, я еще нет. Иногда мы рубились в приставку, чаще я слушал, как мой друг развлекается. Кало получал удовольствие, и, разглядывая фотографии дочери, которые Карина зачем-то присылала мне, я думал о следующем дне. В моих руках был джойстик, и на экране телевизора мигали восемь букв — Game Over.
Все мои мысли (понятное дело) крутились вокруг журналиста. У Пятого была работа, была квартира и семья. Его писульки непременно вызывали отклик. Все эти недобитые либералы так и подрачивали на его статьи. С определенного момента это стало раздражать меня. Хренов пламенный картонный герой! Смешно просто! Мальчиш-Кибальчиш! Пафос каждой его заметочки просто зашкаливал. Его почему-то считали талантливым, но он был обыкновенным бездарным дерьмом! Я мог бы писать гораздо лучше. Обобщения, банальности, свободолюбивая кутерьма. Колумнист девятых классов. Автор понятных смыслов. Ноль нового. Болтовня. Тра-ля-ля, тра-ля-ля, демократия, вся эта фигня. Пролистывая его текстики, я, если честно, даже не понимал, почему дядя Володя так расстраивается на его счет. Обыкновенное бла-бла-бла. Даже с учетом фактов, которыми жонглировал Пятый, все это совершенно не впечатляло меня. Если честно, я не до конца понимал, зачем тратить столько денег и усилий на исключение одного недоноска. Очень странная и, главное, переоцененная игра. Как-то раз, когда Кало поимел очередную школьницу, мы даже разговорились об этом:
— Знаешь, я стал все чаще задумываться: зачем мы столько мучаемся с этим Пятым?
— Да я вообще все время об этом думаю! С точки зрения налогоплательщиков, мы, конечно, не правы. Вот я, например, исправно плачу налоги. Всегда, даже с зарплаты, которую получаю у дяди Володи. Мне почему-то очень нравится платить налоги, и поэтому я всегда плачу. Беда этой страны не в том, что нет сильных политиков, — беда этой страны в том, что здесь никто не готов жить по правилам. Даже эти вонючие либералы хотят, чтоб государство было их учителем, их главным тренером и врагом. Все они утверждают, что хотят жить как в Европе, но мало кто из них справляется с европейским бытом. Европейцем быть ответственно и сложно, гораздо сложнее, чем думает наше продвинутое меньшинство. Ну да ладно, я не об этом. Я о налогоплательщиках. Если говорить обо мне как о налогоплательщике, то вот лично мне, конечно, не нравится, что мои деньги идут на такую чепуху. Дешевле было бы просто убить его. Если бы у нашей операции был хороший продюсер — о, этот человек вырвал бы на себе волосы! Столько пустых трат! Да, конечно, мы работаем красиво и тонко, только кто, кроме Пятого, может оценить наш труд? Вот если представить себе, что у нас есть возможность поговорить с Пятым и предложить ему выбор: мучения или легкая смерть? Лично я не уверен, что он бы выбрал первое. А выбери он смерть — ну сколько она стоит? Сколько сейчас стоит убить человека?
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Роман «Бывший сын» — о беларусах, покинувших родину. Основан на реальных событиях современной беларуской истории. Он начинается с трагической сцены давки на Немиге, рассказывает о выборах и заканчивается событиями на Площади в 2010 году. Главный герой Франциск попадает в толпу в 1999 году и впадает в кому. За долгое время болезни никто, кроме его бабушки, не верит, что Франциск поправится. К нему в палату приходит друг, делится новостями, впечатлениями, и беларуская реальность протекает параллельно с метафорическим сном героя.
Есть городок, где градообразующее предприятие — тюрьма. Есть детский дом, в судьбах обитателей которого мелькнул проблеск счастья. Ситуации, герои, диалоги и даже способы полицейских пыток — всё взято из жизни. И проклятый вопрос о цене добра, которое почему-то оборачивается злом, тоже поставлен жизнью. Точнее — смертью.
«Красный крест» — две пересекающиеся истории, одна из которых началась в прошлом веке и заканчивается сейчас, со смертью ее героини. А героиня другой жила сейчас и уже умерла, но ее история продолжается, просто уже без нее. Да, собственно, и первая история продолжается тоже... Роман затрагивает тему сталинских репрессий, Великой Отечественной Войны, отношения к женам и детям «врагов народа». Саша Филипенко рассказал о том, о чем в Советском Союзе говорить не разрешалось. В романе представлены копии писем, отправленных в НКИД комитетом «Красного креста», а также отказов НКИДа отвечать на эти письма.
Герой романа «Замыслы» — яркий, парадоксальный, необычный и остро современный персонаж — профессиональный телевизионный юморист, придумывающий шутки для телеведущих. Дело это непростое. Особенно если сегодня днем тебя уволили, с женой ты только что развелся, а утром от тебя сбежал кот… «За внешней легкостью романа скрывается очень широкий спектр освещаемых проблем. Читатель следит за тем, как замыслы главного героя раскрываются перед всем миром в его блоге, при этом без его ведома. Личная жизнь и мысли из прошлого становятся достоянием общественности, и параллельно этому по крупинке рушится настоящее».
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В романе "Время ангелов" (1962) не существует расстояний и границ. Горные хребты водуазского края становятся ледяными крыльями ангелов, поддерживающих скуфью-небо. Плеск волн сливается с мерным шумом их мощных крыльев. Ангелы, бросающиеся в озеро Леман, руки вперед, рот открыт от испуга, видны в лучах заката. Листья кружатся на деревенской улице не от дуновения ветра, а вокруг палочки в ангельских руках. Благоухает трава, растущая между огромными валунами. Траектории полета ос и стрекоз сопоставимы с эллипсами и кругами движения далеких планет.
Какова природа удовольствия? Стоит ли поддаваться страсти? Грешно ли наслаждаться пороком, и что есть добро, если все захватывающие и увлекательные вещи проходят по разряду зла? В исповеди «О моем падении» (1939) Марсель Жуандо размышлял о любви, которую общество считает предосудительной. Тогда он называл себя «грешником», но вскоре его взгляд на то, что приносит наслаждение, изменился. «Для меня зачастую нет разницы между людьми и деревьями. Нежнее, чем к фруктам, свисающим с ветвей, я отношусь лишь к тем, что раскачиваются над моим Желанием».
«Песчаный берег за Торресалинасом с многочисленными лодками, вытащенными на сушу, служил местом сборища для всего хуторского люда. Растянувшиеся на животе ребятишки играли в карты под тенью судов. Старики покуривали глиняные трубки привезенные из Алжира, и разговаривали о рыбной ловле или о чудных путешествиях, предпринимавшихся в прежние времена в Гибралтар или на берег Африки прежде, чем дьяволу взбрело в голову изобрести то, что называется табачною таможнею…
Отчаянное желание бывшего солдата из Уэльса Риза Гравенора найти сына, пропавшего в водовороте Второй мировой, приводит его во Францию. Париж лежит в руинах, кругом кровь, замешанная на страданиях тысяч людей. Вряд ли сын сумел выжить в этом аду… Но надежда вспыхивает с новой силой, когда помощь в поисках Ризу предлагает находчивая и храбрая Шарлотта. Захватывающая военная история о мужественных, сильных духом людях, готовых отдать жизнь во имя высоких идеалов и безграничной любви.
Что между ними общего? На первый взгляд ничего. Средневековую принцессу куда-то зачем-то везут, она оказывается в совсем ином мире, в Италии эпохи Возрождения и там встречается с… В середине XVIII века умница-вдова умело и со вкусом ведет дела издательского дома во французском провинциальном городке. Все у нее идет по хорошо продуманному плану и вдруг… Поляк-филолог, родившийся в Лондоне в конце XIX века, смотрит из окон своей римской квартиры на Авентинский холм и о чем-то мечтает. Потом с риском для жизни спускается с лестницы, выходит на улицу и тут… Три персонажа, три истории, три эпохи, разные страны; три стиля жизни, мыслей, чувств; три модуса повествования, свойственные этим странам и тем временам.
Герои романа выросли в провинции. Сегодня они — москвичи, утвердившиеся в многослойной жизни столицы. Дружбу их питает не только память о речке детства, об аллеях старинного городского сада в те времена, когда носили они брюки-клеш и парусиновые туфли обновляли зубной пастой, когда нервно готовились к конкурсам в московские вузы. Те конкурсы давно позади, сейчас друзья проходят изо дня в день гораздо более трудный конкурс. Напряженная деловая жизнь Москвы с ее индустриальной организацией труда, с ее духовными ценностями постоянно испытывает профессиональную ответственность героев, их гражданственность, которая невозможна без развитой человечности.
Новый роман Елены Катишонок продолжает дилогию «Жили-были старик со старухой» и «Против часовой стрелки». В том же старом городе живут потомки Ивановых. Странным образом судьбы героев пересекаются в Старом Доме из романа «Когда уходит человек», и в настоящее властно и неизбежно вклинивается прошлое. Вторая мировая война глазами девушки-остарбайтера; жестокая борьба в науке, которую помнит чудак-литературовед; старая политическая игра, приводящая человека в сумасшедший дом… «Свет в окне» – роман о любви и горечи.
Один из главных «героев» романа — время. Оно властно меняет человеческие судьбы и названия улиц, перелистывая поколения, словно страницы книги. Время своенравно распоряжается судьбой главной героини, Ирины. Родила двоих детей, но вырастила и воспитала троих. Кристально честный человек, она едва не попадает в тюрьму… Когда после войны Ирина возвращается в родной город, он предстает таким же израненным, как ее собственная жизнь. Дети взрослеют и уже не помнят того, что знает и помнит она. Или не хотят помнить? — Но это означает, что внуки никогда не узнают о прошлом: оно ускользает, не оставляя следа в реальности, однако продолжает жить в памяти, снах и разговорах с теми, которых больше нет.
Роман «Жили-были старик со старухой», по точному слову Майи Кучерской, — повествование о судьбе семьи староверов, заброшенных в начале прошлого века в Остзейский край, там осевших, переживших у синего моря войны, разорение, потери и все-таки выживших, спасенных собственной верностью самым простым, но главным ценностям. «…Эта история захватывает с первой страницы и не отпускает до конца романа. Живые, порой комичные, порой трагические типажи, „вкусный“ говор, забавные и точные „семейные словечки“, трогательная любовь и великое русское терпение — все это сразу берет за душу.
Великое счастье безвестности – такое, как у Владимира Гуркина, – выпадает редкому творцу: это когда твое собственное имя прикрыто, словно обложкой, названием твоего главного произведения. «Любовь и голуби» знают все, они давно живут отдельно от своего автора – как народная песня. А ведь у Гуркина есть еще и «Плач в пригоршню»: «шедевр русской драматургии – никаких сомнений. Куда хочешь ставь – между Островским и Грибоедовым или Сухово-Кобылиным» (Владимир Меньшов). И вообще Гуркин – «подлинное драматургическое изумление, я давно ждала такого национального, народного театра, безжалостного к истории и милосердного к героям» (Людмила Петрушевская)