Когда подпись поставлена, странная (как и все продавцы недвижимости) женщина говорит:
— Поздравляю! Я за вас очень рада! Вы такой хмурый, а зря! Я отдала вам лучший объект по соотношению цена-качество!
Риелтор вытаскивает из сумочки губную помаду и, не обращая внимания на теперь уже бывшую владелицу, продолжает басить:
— У нас с вами, так сказать, ситуация вин-вин! Вы, кстати, с кем здесь собираетесь жить?
— С дочкой, — разглядывая детский сад во дворе, отвечаю я.
— А сколько ей?
— Три месяца.
— Как славно! Молодая семья! Поверьте, вы еще будете меня благодарить!
— За что?
— Как это за что?! Я же вам рассказывала! Вы такой рассеянный! На лестничной площадке всего одна соседка! Она — ни много ни мало — одинокая девяностооднолетняя старушка, страдающая болезнью Альцгеймера. Это же настоящий джекпот! Подружитесь, перепишете квартиру на себя.
— Спасибо! — не поднимая глаз, зачем-то отвечаю я.
Квартира пуста. Ни стула, ни кровати, ни стола. Я разбираю сумку. Прежняя владелица все никак не может уйти. Женщина стоит у окна и, гоняя по кругу воспоминания, словно утюжа белье, разглаживает маслянистые складки подоконника. Зря, я все равно здесь все поменяю.
— Вы сегодня один останетесь?
— Да.
— А спать-то где будете?
— У меня есть спальный мешок и электрический чайник…
— Если хотите — можете у меня.
— Нет.
Женщина капитулирует. Я слишком молод для нее. Взяв под локоть бывшую хозяйку, риелтор наконец покидает квартиру. Оставшись один, я сажусь на пол.
«Вот и все, — думаю я, — занавес. Жизнь закончилась — жизнь начинается вновь. Трансцендентный ноль. К тридцати годам я оказываюсь человеком с разорванной надвое судьбой. Мне предлагается попробовать еще разок. Я не знаю, что тут можно возразить. Самоубийство — не мое; к тому же у меня теперь есть дочь».
Едва ли я вспомню, о чем думаю в тот вечер. В голове туман, в луче света вальсирует пыль. Больше здесь ничего и нет. Часовая передышка перед очередной попыткой жить. Первая история закончилась, вторая должна начаться вот-вот. Пропасть и подвесной мост в виде человека. Если хочешь попасть на тот берег, перекинь сам себя. «У счастья всегда есть прошлое, — любит повторять моя мама, — у всякого горя непременно найдется будущее».
Будто выброшенный крушением мореплаватель, я решаю изучить неизвестный остров. Город Минск. Зачем я вообще приехал сюда? Пускай и братская, но все же чужая страна. Красный костел и широкий проспект, какой-то лысеющий поэт и гроб Дворца Республики. Десятки построек и ни одного воспоминания. Незнакомые окна, чужие лица. Что это вообще за страна такая? Что я знаю про этот город? Ничего. Здесь у моей мамы вторая семья.
Перед подъездом валяется стопка выброшенных книг. Я смотрю на одну из них. Якуб Колас. «Новая зямля».
Поднявшись на четвертый этаж, я обнаруживаю на входной двери красный крест. Небольшой, но яркий. «Наверное, риелтор так пошутила», — думаю я. Оставив у лифта пакеты, я принимаюсь оттирать крест, но в этот момент незнакомый голос за спиной говорит:
— Что вы делаете?!
— Очищаю дверь, — не поворачиваясь, отвечаю я.
— Зачем?
— Здесь какой-то кретин нарисовал крест.
— Приятно познакомиться! Кретин, о котором вы говорите, — я. Недавно мне поставили болезнь Альцгеймера. Пока страдает только короткая память — иногда я не помню, что случилось со мной несколько минут назад, но врач обещает, что совсем скоро испортится и речь. Я начну забывать слова, а затем потеряю способность двигаться. Так себе перспектива, правда? Кресты расставлены здесь затем, чтобы я находила дорогу домой. Впрочем, судя по всему, совсем скоро я забуду и то, что они обозначают.
— Мне жаль, — стараясь быть вежливым, отвечаю я.
— Бросьте! В моем случае только так все и могло закончиться!
— Почему?
— Потому что бог боится меня. Слишком много неудобных вопросов его ожидает.
Соседка опирается на трость и тяжело вздыхает. Я молчу. Меньше всего сейчас мне хочется говорить о боге. Пожелав старушке добрых снов, я беру пакеты с едой и собираюсь войти в квартиру.
— Вы что же, даже не представитесь?
— Александр, меня зовут Александр.
— И давно вы разговариваете с женщинами спиной?
— Простите. Меня зовут Саша, и вот мое лицо. До свиданья! — наигранно улыбнувшись, отвечаю я.
— Значит, то, как меня зовут, вас не интересует?
Нет. Не интересует. Черт, что же за назойливая старуха?! Чего она вообще хочет от меня?
Мне нужно попасть домой. Закрыть глаза и наконец проснуться. Предыдущие тридцать лет этот фокус срабатывал. Все самое жуткое, самое страшное все — случалось со мной только во сне и никогда наяву. Я был счастлив и не знал скорби, весел был и не знал беды. Последние месяцы выдались слишком тяжелыми. Черт, я просто хочу отдохнуть!
— Меня зовут Татьяна… Татьяна… Татьяна… ох… забыла отчество… Шучу! Меня зовут Татьяна Алексеевна. Я очень рада знакомству с вами, плохо воспитанный молодой человек!
— А я нет.
— Правда?
— Неправда — мне просто все равно. Простите, у меня сегодня тяжелый день…
— Понимаю! У всех нас тяжелые дни. Тяжелые месяцы, тяжелые жизни…
