Трансфинитное искусство - [20]

Серия акций «Китайцы играют в шахматы». Париж, 1960

Летом 1960 года в Париже Владимир Слепян и Антони Англе выпустили бюллетень:

Мы сообщаем о следующих событиях:

Между 11:53 и 11:56 часами утра во дворе Лувра напротив главного входа мы распишем четыре бумажных поверхности на следующие темы:

1-я. Двести китайцев играют в шахматы.

2-я. Двести одиннадцать китайцев играют в шахматы.

3-я. Двести тринадцать китайцев играют в шахматы.

4-я. Три китайца играют в шахматы.

Между 12:22 и 12:24 на площади Согласия ещё три поверхности:

1-я. Два китайца.

2-я. Два китайца.

3-я. Один китаец.

Между 12:47 и 12:48 под Триумфальной Аркой площади Этуаль:

1-е. Первое чествование Жоржа Матьё.

2-е. Второе чествование Жоржа Матьё.

Речь идёт о законченном акте живописного творчества, реализуемом в согласии с древней, человеческой, качественной, механической, потенциальной, абсолютной, незаметной и произвольной эмоцией.

Работы осуществлены совместно авторами:

Антони Англе ( Барселона), Владимир Слепян (Москва)

И для полноты результата мы обязуемся повесить 50 полотен в одной из галерей и расписать их за 24 часа до выставки. Мы отправляем копию письма всем персонам и организациям, отвечающим за этот вопрос в следующих городах:

Анкара, Афины, Багдад, Барселона, Белград, Буэнос-Айрес, Будапешт, Каир, Кёльн, Копенгаген, Франкфурт, Хельсинки, Ленинград, Лиссабон, Лондон, Мадрид, Мехико, Милан, Монреаль, Москва, Нью-Дели, Нью-Йорк, Осло, Париж, Прага, Рио-де-Жанейро, Сан-Паулу, Стокгольм, Токио, Вена, Варшава, Цюрих.

Суть акции «Китайцы играют в шахматы» состояла в создании картин двумя художниками в самых популярных точках — «нервных узлах» Парижа — на глазах у изумленных туристов и прохожих. С интервалом в три минуты — около Лувра, с интервалом в две минуты — на площади Согласия и одной минуты — на площади Звезды. Соответственно, это были три больших полотна (их размеры варьировались от 100х90 см до 300х90 см), созданных в технике свободного мазка, на манер лирической абстракции[82]. Жест одного художника чередовался с жестом другого, мазок становился произвольным и анонимным, обрекая работы на потерю индивидуальности. Произведение искусства впервые было отрицанием, материализацией чистого действия, событием. Газета France Soir поместила большой репортаж о них на первой полосе.

Проблемой, больше всего интересовавших Англе и Слепяна, было «отрицание живописи как занятия, как принуждения», в противовес «свободному художественному действию свободных людей». Анонимность, разрушение индивидуальности, смысл действия как чистой энергии. В письме своему другу Жузепу Льоренсу от 5 января 1960 года Антони Англе пишет: «В действительности мы должны сами разрушить свое творчество. <.. .> Надежда, которую я могу дать тебе, в том, что, лишь разрушая его, ты сможешь убежать от самого себя. Если же ты, наоборот, будешь созидать, возникнет опасность выработать вкус или эстетику, которая будет главенствовать над тобой. <…> Мои мысли опережают мою живопись. <…> Есть деконструкция разума, она не ведёт ни к чему; противоположная ей страсть — самая опасная, так как ведёт к ослеплению и гордыне; но есть и другая, лучшая, она как животная сила, такая настоящая, что удивляет нас самих»[83]. (Эти строки напоминают литературные тексты Слепяна.)

Слепян (справа) и студент Национальной высшей школы изящных искусств во время одной из акций серии «Китайцы играют в шахматы». Париж, июнь 1960

Габриэль Морвай писал: «Помимо живописи, искусство надо искать сегодня в танце. В Варшаве одна восьмилетняя девочка поражала всех зрителей своим танцем, ритм которого был продиктован неизвестно кем. Вот каким должно быть искусство, тем, что анонимно и, к сожалению, каждое утро исчезает во всех городах мира, но возвращается на следующий день в детских рисунках мелками на стенах. Капли чернил, упавшие на чистую поверхность, которая и есть копия бесконечного, разрушат всё, что мы пытались сохранить до сих пор. Вариации и знаки»[84].

Благодаря Англе нам известно, что в 1960 году Слепян осуществил акцию в местечке Бельвиль на Атлантическом побережье Франции, где заполнил в манере жестуальной каллиграфической живописи сто метров полотна шириной в 1 метр 60 сантиметров, выставленного впоследствии в Париже на авеню Раймон Пуанкаре, 145, под названием «Рождение гениального художника»[85].

В презентации к этой работе Слепян написал: «Человеческое воздействие, хотя оно и остаётся за пределами живописи, придаёт основную притягательность произведению искусства. Искусство живёт энергией человека, а человеческая энергия со времён запуска первого спутника обладает силой стихии. Нашему поколению не свойственно живописное искусство — ведь оно спонтанно зарождается только в годы войны. Но в свете последних завоеваний космоса, в художественном осознании эволюционной спирали науки и единении с ней — а отнюдь не для того, чтобы иллюстрировать эти явления — в слиянии с современным бытиём, мы будем развивать, мы будем развивать искусство со всей той энергией жизни, что нам была дана. Нужно было бы стереть то, что совершалось случайно»