Трактат Сатаны. История Дьявола, рассказанная им самим - [52]
Не хочу ставить людям в вину то, что их рассудок и способности так ограничены, ибо не в моих это правилах — сгоряча судить обо всем и о каждом. Однако я должен констатировать, что они неоднократно отважно пытались, хотя осторожно и с опаской (что я отлично понимаю), подобраться к границе мира; по своему опыту могу только сказать, что горизонт возможностей отодвигается вдаль куда быстрее, если к нему приближаешься твердым шагом и с решительными намерениями. Ведь именно этого желал я все долгие годы, чтобы именно люди своими собственными побуждениями оказывали мне поддержку в созидании, с тем, чтобы я мог время от времени отдохнуть в мире и спокойствии, когда возраст даст почувствовать усталость. Дело в том, что когда я потребовал у Бога Время, и получил его, я не подумал, к сожалению, о последствиях, ведь оно приносит с собой необратимость и, тем самым, неизбежное старение, которое с течением времени вызывает усталость, а иногда и слабость. Только Бог с той поры вряд ли изменился, поскольку живет в своем времени и чувствует себя в нем вполне хорошо, в то время как Его ангелы, херувимы и серафимы должны испытывать на себе бремя возраста и, стало быть, больше, чем когда-либо уповать на милость Бога.
Я уже признавался, что меня подхлестывают любопытство и вожделение, и что боюсь я только скуки. Даже теперь, в моем возрасте, я испытываю всечасно жадность ко всему новому, к неожиданностям, к тому, с чем мне до сих пор не довелось столкнуться. Сознаюсь, что сегодня, по истечении стольких лет, не так-то легко удивить меня чем-то новым, ибо многое я пережил и повидал в этом мире. В свое время я придумал сам, собственными силами, повсеместно действующую формулу мира, поэтому могу легко рассчитать, что именно случится в мире, при каких обстоятельствах и где. Однако это слабое утешение, когда все свершается именно там и именно так, как я рассчитал, постоянно и неуклонно растущее комплексное взаимопроникновение и переплетение уже состоявшихся событий требует время от времени всех моих сил. Но с самого начала я все устроил так, что в моем мире первостепенное значение имеет не надежность, а только вероятность, и поэтому эта комплексность, в конце концов, не представляет для меня непреодолимых трудностей, поскольку я давно уже привык к расплывчатости моего собственного творения.
Сначала это давалось мне нелегко, ибо, когда я на седьмой день смог приступить к своему творению, то у меня перед глазами постоянно был великий образец Бога, которому я подражал и который я хотел превзойти. Собственно у Бога всегда все совершенно и потому абсолютно надежно, без малейшего сомнения, даже без незначительных отступлений, все создано твердой рукой, без дрожи и колебаний. Вот тогда мне и пришлось выучить то, чего люди до сих пор все еще не могут осознать: нельзя со скромными средствами пытаться подражать Богу. Все, что людям нужно (в этом случае и я среди них) — это искать собственные пути и при этом быть готовыми к тому, что получится возможно совсем не то, что планировалось и на что надеялись.
Можете мне поверить, сегодня я могу признаться, что это творение, в рамках которого мы все вращаемся с большим или меньшим успехом, не первый мой опыт, что я в начале довольно часто терпел фиаско в моих попытках и был настолько разочарован и преисполнен отчаяния, что часто помышлял о том, чтобы вернуться на свою родину, в Космос возможностей, где я когда-то был счастлив, и пребывать там от вечности до вечности. Но тут мной овладели вожделение и любопытство, а главное, я не хотел признаться ни себе, ни Богу, как постыдно я провалился при выполнении самим же собой поставленной задачи.
Именно воспоминание о Космосе возможностей принесло мне спасение. Если уж я не в состоянии сотворить одним мановением, подобно Богу, совершенство в его неповторимом единстве, тогда я должен сделать попытку с множеством в надежде, что среди многочисленных экземпляров найдется хотя бы один, который, пусть не абсолютно, но, по меньшей мере, относительно будет совершенен, и я смогу, опираясь на него как на образец, создавать свои новые творения. К тому же я сообразил, что мои шансы будут возрастать по мере увеличения множествами внесения в него разнообразия, причем мне необходимо было освоить, как в нужный момент ограничить увеличение множества, ибо я не мог себе позволить опробовать поначалу все возможности, прежде чем решиться на последующий шаг. В конце концов, время мое, хотя и велико, но все-таки ограничено, поэтому мне каждый раз приходилось взвешивать и выбирать между уже достигнутой степенью совершенства и временем, необходимым для проведения последующих опытов. Как это можно видеть и осознать сегодня, эта система себя полностью оправдала, иначе вряд ли мой мир стал бы на нее ориентироваться. Я дал множеству название «мутация», а принятию решения — «селекция».
