Трактат Сатаны. История Дьявола, рассказанная им самим - [131]

И как я радовался тому, что Демокрит[188] и Левкипп[189] искали мельчайшие частицы мелкого, естественно, только в мыслях, поскольку мельчайшие частицы слишком мелки, чтобы человек мог ухватить их руками, так как ему этого не дано и сие целиком принадлежит моему хозяйству, причем я утаиваю это от Бога. Мне могут возразить, что сегодня человек далеко продвинулся в этой области и люди могут сами считать себя создателями нового мира, если им удастся разъединить атомы и вновь соединить их, и должен признать, что я был немного удивлен, когда люди неожиданно проникли в ту область, где, как я надеялся, я останусь полновластным хозяином.

Но волнение мое длилось недолго, так как я быстро понял, что только случай навел их на след тайного знания и они до сих не осознают, что они при этом делают. А мой добрый старый друг Смерть настоятельно просил меня оставить людей в покое, когда они занимаются расщеплением или расплавлением атомов, ибо это только облегчает ему работу, особенно в тех случаях, когда люди совершают при этом ошибки. Ему остается только терпеливо ждать. Я же просто рассвирепел, ибо мне не хочется каждый раз создавать свой мир заново, и я обругал Смерть, и он замолк.

Итак, в те времена, еще до того как Бог послал Своего Сына на землю, было достаточно людей, которые задавались мыслями о развитии мира и при этом приходили к удивительным идеям, что меня очень радовало, ведь я полагал, что наконец-то нашел поддержку, о которой так долго мечтал, чтобы сделать мой мир более совершенным. Как же я был счастлив в какой-то момент, что один из этих людей, казалось бы, открыл один из существенных принципов моего мира и рассказывал о нем другим, что конкуренция[190] заставляет работать даже ленивых и сосед соревнуется с соседом, так как и раздор может быть полезен смертным, если стараться победить в соревновании, и, как вполне справедливо указал еще один из этих мудрых людей, страшна не бедность, а бездействие.

Я мог бы быть, да и был какое-то время доволен, пока не выяснил, что большинство тех людей стремилось не к тому, чтобы сделать этот мой мир более совершенным, а к поиску выгоды для себя самих. Им вообще не было дела до алгоритма, системы, коллектива, их духовный взгляд доставал лишь до кончика собственного носа, что совсем ничтожно, так как в те времена у людей были еще плоские носы. Люди думали о культуре, науке и технике, но только для того, чтобы немногие из них могли наслаждаться философским бездельем, и они глубоко презирали так называемого banausos, т. е. того, кто работает у печи, хотя жили они целиком за счет его работы. Когда таких людей спрашивали, как они представляют себе счастье на земле[191], то они не могли придумать ничего лучшего, кроме как заявить, что счастье заключается в достатке, но не заработанном, а унаследованном, что не нужно ссориться с людьми, но и гостей принимать нужно не часто, что вечера нужно проводить, пускай не в попойках, но без забот, что нужно иметь женщину целомудренную, но не ханжу, и что, прежде всего, важен хороший сон, позволяющий скоротать время темноты.

Мне к этому нечего добавить, кроме разве того, что мой мир может стать лучше не от таких размышлений, а только от целенаправленных усилий людей, которые при этом не страшатся трудностей. Даже если бы я одобрял успехи этих мужчин, что в ласковой тени своих садов[192] все глубже мысленно проникали в тайны мира, даже в этом случае, не буду этого скрывать, мне гораздо симпатичней были другие, которые желали испробовать свои возможности не только в мыслях, но и в условиях реального мира, познать его, использовать и изменить. Понятно, что я себя чувствовал значительно лучше среди этих «делателей», ведь я сам прежде всего демиург, простой ремесленник, который из чистого любопытства, но и при всей ответственности, всегда желает создать что-то новое, что-то лучшее. Не хочу забегать вперед, но я тогда уже почувствовал, на кого я могу положиться в этом мире, а позже, когда наступил момент и люди вновь разочаровались в ожидании обещанного Рая, и, полные энтузиазма, решили сами создать его здесь, в этом моем мире, я сделал свои выводы, вот почему демиурга по праву называют творцом миров.

Но на том и остановимся, ибо мои аргументы ясны: каким прекрасным мог бы стать сегодня мир, если бы люди не последовали тогда призыву Иисуса и не отвернулись бы от мира и его насущных задач. Признаю, что избранному народу Авраама жилось в ту пору на краю цивилизованного мира не очень хорошо, но должен добавить, что, насколько я знаю, никто еще не запрещал людям учиться у других и в результате вести более достойную жизнь. Вещи материального мира мне не чужды, ведь я сам их и создал, и никому не стану пенять, если иногда состояние мира приводит его в отчаяние и единственный выход он видит в том, чтобы ждать какого-нибудь спасителя, поскольку все его усилия обречены на провал. Соглашусь также с тем, что большинство земель в Галилее и Иудее чрезвычайно способствуют развитию маниакальных депрессий, поэтому даже море о тех краях совершило самоубийство и его по праву называют Мертвым морем, однако мой старый добрый друг Смерть не несет за это никакой ответственности.