Трактат Сатаны. История Дьявола, рассказанная им самим - [119]

Боги рождаются непорочно или выходят из головы их отца, или вылупляются из ими самими же снесенного яйца, боги способны без проблем производить потомство в образе быка или лебедя (при этом, к сожалению, ни один бог не появлялся еще перед людьми в виде утки, но чего не было, то еще может случиться). Мне тоже приписали семью, не спросив меня предварительно, но люди себя при этом не особо утруждали, ибо единственное, что пришло им в голову, так это снабдить меня бабушкой[165], посчитав меня способным перепрыгнуть через целое поколение, а о папе и маме — никаких известий, что, впрочем, не так неправильно. Я не хочу больше распространяться на это тему, ибо я давно уже отвык реагировать на такие подтасовки, в противном случае у меня на это ушло бы слишком много сил и не осталось бы времени для решения действительно существенных дел, куда уж точно не относится рассказ о моих семейных обстоятельствах.

Поэтому здесь и сейчас, раз и навсегда заявляю, что мне как существу метафизическому такая форма семейной очередности не нужна вообще, ни для доказательства своего происхождения, ни для водворения в мир потомков; без отца, без матери и без генеалогического древа, нет у меня ни начала, ни конца, чего бы там ни говорили. Возможно, нас, таких метафизических существ, мало, о чем я вообще-то не сожалею, даже когда мною овладевает чувство одиночества, но каждый из нас представляет собой единичную и онтологическую сущность, и это ставит нас выше всех людских сомнений. Даже если нас сейчас еще нет, мы может появиться в один прекрасный день, и люди не смогут нам в этом помешать. Если они все-таки попытаются это сделать, то они увидят, что из этого получится, ибо без метафизических существ мир не может быть прочным — ни этот, никакой другой. Вещи таковы, каковы они есть.

Раз вещи таковы, каковы они есть, и коль скоро мы говорим о семейных делах, то я хочу еще кое-что добавить, а именно то, что мне всегда казалось странным, что люди говорили о Матери Бога, не зная даже, что они, собственно говоря, имели в виду. Смею заверить, что в те времена, когда все начиналось, у Самого Бога не было матери (ради полноты изложения добавлю, не было и отца), ибо тот, кто вышел из Космоса возможностей, из бескрайнего Океана Нуна, как Бог или я, не нуждается в таких простых телесных предпосылках своего существования; ведь мы метафизичны, мы не только находимся вне законов физики, химии и биологии, мы стоим над ними, мы сами создали законы, каждый для своего мира, поэтому нам нет нужды придерживаться их — при этом в целом очень приятно быть богом или, на худой конец, Дьяволом, даже если груз ответственности бывает весьма тяжким.

Но как бы то ни было, мысль о матери бога заключает в себе противоречие: или бог есть бог, недвижный движитель а невозмутимый побудитель, предначало всего бытия, который создал все из ничего, и в этом случае он происходит от самого себя, он autopoietisch, как теперь выражаются благородные люди. Или он таковым не является, и нас это больше не касается, и мы обращаемся непосредственно к его матери, что люди и делали в течение многих лет, поскольку они громко взывали к Астарте и совокуплялись в ее храмах подобно кроликам или прижимались к многочисленным грудям Дианы Эфесской, которую называли Дианой мультимаммиа, всеобщей кормилицей, или они почитали крылатую Туран, изображенную с лебедем и голубем (опять же, к сожалению, не с уткой!), да и не забыть бы Шакти, чье имя означает силу, и имя это ей весьма подходит, ее также называют Лакшми и Китийо-тен, и существует еще тысяча других имен, которые мы здесь и сейчас не можем назвать, поскольку нам не хватит места и времени.

Тут могут прозвучать возражения, что понятием Матерь Божья мы обозначаем Мать Его Сына, который по Его заданию пребывал на земле, чтобы нарушить мои планы. Честно говоря, и это возражение меня не убеждает, ибо я точно знаю, что Бог располагает другими средствами и путями для того, чтобы вмешаться в ход развития этого мира, что Он убедительно доказывал в течение тех многих лет, что мы с Ним встречались. И в этот раз Он мог бы с громом и молнией явиться из облака или из пучины морской, или с вершины гор, и открыться людям во всем Своем могуществе и великолепии, которые принадлежат Ему по праву, но Он, ибо таков был Его план, сначала поместил Своего Сына в чрево Марии, как кукушка кладет свое яйцо в гнездо какого-нибудь дрозда, а посему нет никакой причины говорить о Богородице и выводить отсюда какие бы то ни было привилегии для Марии[166], и пусть мне, наконец, перестанут говорить о Матери Божьей.

Итак, Бог отправил Своего Сына в этот мир таким изящным способом не для того, чтобы навсегда разрушить его, а для завоевания душ и сердец людей, чтобы отвратить их от моего мира и предоставить своей собственной судьбе. Узнав об этом, я, естественно, поспешил в Галилею, но опоздал, пусть и на какое-то краткое мгновение. В отчаянии я попытался спасти то, что можно было спасти, и приказал умертвить всех младенцев моложе двух лет, так как у меня не было точных данных; но это не дало мне ничего, так как семья, где родился Сын Божий, была предупреждена высшей инстанцией и давно уже сбежала в Египет, поэтому я умерил свой гнев, ибо в противном случае я навредил бы больше себе, и прежде всего в глазах общественности.