Трактат Сатаны. История Дьявола, рассказанная им самим - [118]

Во всяком случае, я такого не предполагал и до сих пор глубоко раздосадован на себя за то, что я опять пришел слишком поздно, чтобы в зародыше подавить этот мятеж. Но это меня многому научило (я должен был научиться), научило тому, что часто серьезные революции начинаются вдали от центров[163], не в последнюю очередь потому, что они там не привлекают внимания, во всяком случае, до тех пор, пока они не соберут достаточно сил, чтобы сломить сопротивление центра — никто, например, не был готов к тому, что монголы, выйдя из абсолютной пустоты азиатских степей, создадут мировую державу, или что на нескольких отдаленных и заливаемых дождем островах, западнее Европы, начнется Промышленная революция. Так что я вынес уроки из тех событий и не хочу скрывать, что в последующие годы я довольно часто использовал эти события в своих интересах, о чем убедительно свидетельствуют те немногие примеры, которые я только что привел.

Тому же, кто по этой причине собирается обратить все свое внимание исключительно на самые отдаленные провинции, чтобы наблюдать там зарождение революции, могу сказать, что это ничего ему не даст, так как, с одной стороны, у него было бы действительно очень много дел, ибо провинция у нас везде, а с другой — я заранее позаботился о том, чтобы не всякие изменения в провинции сразу вели к революции в центре, ведь мой любимый алгоритм оставляет только то, что заслужило право на существование. В культуре и цивилизации также действует вечный закон о необходимом удалении из Бытия.

Бог, в свойственной Ему манере, готовил свой план загодя; Он позаботился о том, чтобы уже за много лет до того именно в этой местности распространялись темные слухи о том, что вскоре и непосредственно сюда грядет пришествие так называемого Спасителя[164], который избавит всех людей от вечного груза их грехов и страданий, по крайней мере, тех, кто верил в истинного Бога и прилежно поклонялся Ему; судьба прочих в дальнейшем не имела значения, в конце концов, Бог тоже не может одновременно заботиться обо всех и обо всем. Tant pis (франц.: Ну и ладно. — Прим. пер.). Этого Спасителя — так назвала Его затем молва — можно было легко распознать по некоторым критериям, чтобы избежать любой ошибки и не довериться самозванцу, ведь от этого зависело благо или несчастье всего мира. Одним из таких критериев является то, что Спаситель будет не просто пророком, который излагает слова, вложенные в его уста Богом; посланник или ангел, пусть даже самого высокого ранга, не был бы достаточно хорош для этой цели. Это должен быть Сам Бог, ибо Зло в мире настолько возросло, что устранить его не сможет никто другой.

Мне бы еще тогда нужно было дать ко всему этому свои комментарии, ведь, в конце концов, я создатель этого мира и категорически запрещаю любую критику, особенно со стороны людей, но вынужден с прискорбием признать, что в то время я не воспринял всерьез эти разговоры, ибо какое мне дело до вечного нытья людей. Да, я допустил ошибку, я был невнимателен, возможно, даже заносчив, и пусть злорадствует тот, кто хочет, но я это запомню, и день Страшного Суда еще грядет.

Как бы то ни было, план Бога был блестяще задуман и с величайшей точностью претворен в жизнь, что не всегда имеет место. Прежде всего, нужно было, чтобы Бог пришел в этот мир при самых необычных обстоятельствах, не просто зачат в страсти и рожден в муках, а чтобы уже и зачатие, и рождение свершились особым способом, и тогда сложилось то, что называют непорочным зачатием. Не хочу утверждать, что партеногенз (способ девственного размножения, характерен для некоторых насекомых, ракообразных и пр. — Прим. пер.) не существует в моем мире, и для страстно ожидаемого спасителя, скажем саранчи, нужно было бы придумать что-либо другое, но среди людей такой способ размножения встречается крайне редко.

Конечно, Бог мог явиться людям со всей пышностью парящим на огромном облаке, с громом и молнией, чтобы учредить на земле тот порядок, которого ждали от него люди, но я должен признать, что рождение в грязных и дурно пахнущих яслях было более хитроумным и, в конечном итоге, более действенным, ибо Бог поставил себя здесь хотя бы символически, grande geste, на сторону людей, правда при этом Он ничего не терял. Таким подкупающим способом симпатии завоевывают сразу. Появление в людском обличье, но при этом сохраняя свою неизменную сущность, чистоту и свободу от грязи мира, порожденной отнюдь не бурным обменом липких и сальных веществ тел, и я — существо метафизическое — хорошо это понимаю, ощущая вечную потребность в эстетике и гигиене.

В этом месте мне хочется (но действительно совсем кратко) ответить на вопрос, который мне постоянно задают, а именно — на вопрос о моем семейном положении, и хотя постепенно я стал более чем равнодушен к этому вопросу, хочу все-таки сказать несколько слов. К числу поистине скверных свойств людей относится то, что они пытаются измерить все в этом мире своим собственным жалким мерилом, словно от этого что-то зависит; своим богам они дали человеческое обличье, но почему не Дьяволу, хотя я не собираюсь жаловаться, я бы при этом оказался в лучшем обществе. А тот, кто имеет человеческий образ, тот, прямо следуя человеческой логике, должен иметь семью или хотя бы некую родословную, которая поддается пониманию по человеческим критериям. Если же боги (nota bene — и Дьявол) представляют собой нечто особенное, то и их семья, и их происхождение должны быть особыми.