Трагедия казачества. Война и судьбы-4 - [14]

б. «…сношения в контрреволюционных целях с иностранным государством или отдельными его представителями, а равно способствование каким бы то ни было способом иностранному государству, находящемуся с СССР в состоянии войны или ведущему с ним борьбу путем интервенции или блокады» (статья 58-3);

в. «…оказание каким бы то ни было способом помощи той части международной буржуазии, которая, не признавая равноправия коммунистической системы, приходящей на смену капиталистической системе, стремится к ее свержению, а равно находящимся под влиянием или непосредственно организованным этой буржуазией общественным группам и организациям, в осуществлении враждебной против СССР деятельности» (статья 58-4);

г. «…активные действия или активная борьба против рабочего класса и революционного движения, проявленные на ответственной или секретной (агентура) должности при царском строе или у контрреволюционных правительств в период гражданской войны» (статья 58–13).

Мера наказания по всем этим статьям была одна — смертная казнь. В умелых руках опытного следователя под действие этих статей можно было подвести любые эпизоды из жизни эмигранта.

Но прежде всего требовалось отделить козлищ от овец[26].

По прибытии в Прокопьевск военнопленным раздали «Опросные листы» с выполненной типографским способом шапкой — «Главное управление контрразведки СМЕРШ».

Странное наименование контрразведки было придумано лично Сталиным. Оно представляло аббревиатуру двух слов — «СМЕРть Шпионам». Уже таким образом участь лиц, попавших в сферу действия контрразведки, была предрешена заранее.

13 декабря 1945 года содержавшийся в 525-м лагере для немецких военнопленных Протопопов Алексей Михайлович, 1897 года рождения, уроженец города Новочеркасска, русский, беспартийный, подписал «Опросный лист № 11450», заполненный неким майором, сотрудником контрразведки СМЕРШ из проверочно-фильтрационного лагеря № 70315. Немецких военнопленных при фильтрации обслуживали на дому.

Опросный лист содержал 28 вопросов и был пригоден для проверки и фильтрации любого советского или иностранного гражданина. Особенно заинтересовали представителя СМЕРШа сообщенные Протопоповым сведения о том, что он служил в немецком фольксштурме (народном ополчении) с 16 февраля 1945 года, а в 1917 году содержался в лагере для русских военнопленных в Австрии, где и допрашивался местными властями. Были отмечены и те, кто, по мнению Протопопова, мог бы подтвердить сообщенное им в опросном листе: Павел Благородов, Василий Клеев, Дмитрий Мирошниченко. Все они также содержались в лагере № 525, что существенно упрощало дело.

Технология проверки и фильтрации Протопопова заключалась в том, что вначале опрашивали этих лиц, затем — названных ими в опросных листах. Таким образом выявлялись связи Алексея Протопопова. После этого снова допрашивали самого Протопопова и выявленных его знакомых. Потом — тех, кого назовут эти люди. Все допросы начинались со слов: «Кого вы знаете по службе в немецкой армии или по эмиграции?», потом следовали конкретные вопросы о Протопопове. Такой метод назывался «частый гребень». Он был весьма результативен, но требовал больших трудозатрат. Правда, кого волновало потраченное в лагере для военнопленных время? Все равно — сидеть.

Так или иначе, но постановление об аресте Протопопова Алексея Михайловича, 1897 года рождения, белоэмигранта, бывшего майора[27] немецкой армии было вынесено начальником отделения контрразведки Управления МВД по Новосибирской области майором Пастаноговым лишь 8 июля 1946 года, ровно через год после прибытия эшелона с пленными в Прокопьевск и почти через восемь месяцев после заполнения опросного листа. В этот же день постановление было утверждено начальником управления подполковником Терентьевым, а на следующий день санкционировано прокурором войск МВД по Новосибирской области подполковником Масловым. Это было очень удобно — все службы размещались под одной крышей и подчинялись одному и тому же начальнику. Только согласованность действий могла дать хороший результат. «Законность», таким образом, была соблюдена.

Правда, приобщенные к делу первые допросы Протопопова-Медера Алексея Михайловича были датированы 5 и 6 июля 1946 года, еще до вынесения постановления об аресте. Но это тоже предусматривалось технологией проверки и фильтрации — обвиняемый имел право отказаться от дачи показаний, а свидетель по делу — нет. Поэтому будущих обвиняемых вначале допрашивали как свидетелей. Это тоже давало хорошие результаты.

Следствие по делу Алексея Протопопова-Медера началось в то время, когда первая волна действительных и мнимых преступников из числа военнопленных уже была выявлена и осуждена. Арестантский телеграф разнес по лагерным баракам вести о том, кого допрашивали, как допрашивали и какие сведения хотели получить. Стало известно и о том, по каким статьям уголовного кодекса предъявлялись обвинения, и какие приговоры были вынесены.

Отмечалось, что наиболее сурово власти относились к тем, кто совершал военные преступления или, по крайней мере, подозревался в них, а также к тем, кто в прошлом имел советское или русское подданство. Предпочтительные шансы на смягчение участи могли получить те, кто издавна имели какое-либо иностранное подданство и могли доказать, что были призваны в немецкую армию.