Трагедии - [15]

Почтение к царю, Эллады гнев — пустое!

Лишь смерть его страшит — смерть, и ничто иное.

Все греки десять лет дрались за мать мою,

И многие цари жизнь отдали в бою,

Хотя Елена их дотоле не видала.

А я прошу его, и нужно мне так мало:

Клятвопреступного злодея умертвить, —

Такой ценою он меня бы мог добыть.

Награда — я сама, а отомстить — бессильна?

Нет! Нынче все-таки польется кровь обильно.

Я собственной рукой изменнику воздам.

От воплей ужаса пусть содрогнется храм!

Убийство завершит их бракосочетанье.

Потом пусть узрят все мое самозакланье.

Мне даже все равно — умрет Орест иль Пирр,

Но кто-нибудь со мной сойдет в загробный мир!

ЯВЛЕНИЕ ТРЕТЬЕ

Орест, Гермиона, Клеона.

Орест.

Сударыня, я к вам с известием счастливым:

Настал конец его деяньям нечестивым.

Гермиона.

Он мертв?

Орест.

Кончается сейчас у алтаря:

Настигла наша месть предателя-царя.

Хоть я бы предпочел открытый бой на равных,

Во мне и в эллинах вы слуг нашли исправных.

Я устремился в храм[33]. Там греческий отряд,

Покуда жрец свершал венчания обряд,

Прокрался к алтарю и грозно встал с ним рядом.

Но Пирр, окинув всех высокомерным взглядом,

Остался и тогда, как был, невозмутим,

Как будто греческий посол и те, кто с ним,

Возвысить призваны торжественность обряда,

Тем более, что им оскорблена Эллада.

Невесте на чело корону возложив,

Ее царицею при сем провозгласив,

Пирр молвил: "Надо мной и над страной моею

Теперь вы — госпожа. Клянусь вам, что сумею

Я сыну вашему достойным быть отцом,

И, с матерью его соединен венцом,

Я признаю, что он наследует по праву

Приамов трон, а с ним — и прежней Трои славу".

Тут весь собравшийся народ возликовал,

Но греческий отряд, хоть был он очень мал,

С отвагой яростной накинулся на Пирра:

Самонадеянный враг эллинского мира

Был сжат кольцом людей, спешащих отомстить,

И меч свой некуда мне было опустить,

Как я отчаянно к царю ни прорывался.

Он, окровавленный, упорно отбивался,

Но, ранами покрыт, на плиты храма пал.

Я вздоха ждать его последнего не стал

И бросился сюда, дабы немедля с вами

К ахейским берегам уйти под парусами.

Нам в гавань путь лежит, а там нагонят нас

Те, кем был выполнен суровый ваш приказ.

Гермиона.

Что сделали они!

Орест.

Горячность им простите;

Конечно, не моей вооруженной свите,

А мне пристало бы с эпирцем счеты свесть,

И должен был он знать, что это ваша месть,

Но пусть вам радости не омрачит досада:

Ведь я душою был отважного отряда;

Я в храм послал его. Гордиться вы должны:

Теперь вы наконец сполна отомщены.

Не кто иной, как вы...

Гермиона.

Довольно слов, предатель!

Виновен ты один, коварный зложелатель!

Пусть греков радует поступок низкий твой;

Убийца гнусен мне. Сокройся с глаз долой!

Я видеть не могу того, кем так жестоко

Прекраснейшая жизнь оборвана до срока.

Как ты дерзнул, злодей, вершить его судьбой?

Кто право дал тебе на мерзостный разбой?

Как ты осмелился, как мог без отвращенья

Убийство подлое свершить под видом мщенья?

Кто приказал тебе?

Орест.

О небо, горе мне!

Ужели ваш приказ услышан мной во сне?

Гермиона.

Поверил ты словам, что женщине влюбленной

Подсказывал ее рассудок помраченный?

Не должен ли ты был в душе ее прочесть,

Что, мучась от любви, она твердит про честь,

Что сердце и уста между собой в разладе?

Твой долг повелевал, меня самой же ради,

От злого умысла, чуть только он возник,

Отговорить меня с укором в тот же миг,

Дать мне одуматься, помедлить с подлым мщеньем,

А не идти сюда за новым подтвержденьем.

Твоя любовь ко мне дала достойный плод.

Несчастье от тебя, как тень, не отстает;

Ты появился здесь, и всем принес несчастье.

Могла еще вернуть себе над Пирром власть я,

И стал бы он моим, — любя иль не любя.

Он в брак с соперницей вступил из-за тебя!

Прощай, живи один в своем ахейском мире.

Мне там постыло все. Я остаюсь в Эпире.

Страна, способная чудовищ порождать

Таких, как ты, злодей, — мне более не мать!

ЯВЛЕНИЕ ЧЕТВЕРТОЕ

Орест.

Орест.

То Гермиона ли была передо мною?

Кровопролития, выходит, я виною?

Предатель гнусный я, убийца и злодей?

Да впрямь Орестом ли зовусь я средь людей?

Как! Подавляю я все доводы рассудка

И совершаю то, о чем помыслить жутко:

Напав исподтишка, я расправляюсь с ним, —

С царем, который был мной по заслугам чтим;

Все попираю я своим насильем грубым,

Чтоб святотатцем стать, убийцей, душегубом.

А для кого? Для той, чей нрав изменчив, крут,

Для той, что, навязав мне недостойный труд,

Неблагодарностью сейчас мне отплатила?

Да ведь она сама мне строго воспретила

Показываться ей, пока он будет жив!

Теперь она ушла, за все вознаградив

Меня презрением и гневною хулою...

Ну, что ж, усердный раб, я большего не стою!

ЯВЛЕНИЕ ПЯТОЕ

Пилад, Орест.

Пилад.

Скорей отсюда прочь! Нам всем грозит беда.

И мы должны бежать. Сейчас иль никогда!

Нас мало для войны с толпою разъяренной,

И не сдержать ее упорной обороной.

Лишь Андромаха здесь имеет нынче власть,

Эпирцы за нее готовы жизни класть,

Уничтожая нас, ее врагов исконных.

Она же, хоть вчера ей был противен трон их,

За мужа нового их побуждает мстить,

Да и за прежнего попутно, может быть.

Бежим, пока нам путь последний не отрезан,

Чтоб не пришлось его прокладывать железом;

Теснится все еще вкруг Гермионы люд,

Но чуть промедлим мы — вкруг нас кольцо замкнут.

Орест