Тот момент - [46]

Я этого не знал, и мне интересно, почему папа думал, что роды в больнице лучше. Может, у нас не хватало полотенец и мягких пеленок?

Рэйчел что-то говорит на том конце провода. Будь у меня телефон, я бы написал подруге и спросил, что именно.

— Дело в том, — продолжает мама, — что, если я уступлю ему с экзаменами, на этом все не закончится. Посмотри, как он добился своего с частной школой. В какой-то момент мне придется выступить против мужа, иначе Финн, которого я люблю, исчезнет, а этого я не вынесу.

Мама опять всхлипывает. Интересно, как именно я исчезну? Получу плащ-невидимку? Я бы посидел здесь и послушал еще, но боюсь, что опоздаю в школу. А если я опоздаю, Лотти заявится еще позже, чем обычно. Встаю и спускаюсь, нарочно топая, чтобы мама услышала и ни о чем не догадалась.

— Ладно, — говорит она, вытирая нос, пока я иду по коридору, — мне пора. Спасибо, что выслушала, перезвоню позже.

Мама кладет трубку и слегка улыбается мне, хотя ее лицо совершенно безрадостное.

— Доброе утро, милый. Садись, я принесу тебе завтрак.

Она переходит в другой конец кухни и включает радио. Дама с рыжими волосами поет о том, что байбачьи дни прошли. Я уже слышал эту песню, но не знаю исполнительницу, потому что не очень хорошо разбираюсь в поп-культуре. Хотя маме нравится, точно знаю. Обычно она подпевает и танцует по кухне, но не сегодня утром. Мама просто приносит мне миску отрубей и идет за молоком к холодильнику, но роняет бутылку, и оно разливается по всему полу. Мама ударяется в слезы.

Я не знаю, кидаться ли сначала к ней или к бутылке, поэтому как бы зависаю посередине. Есть же поговорка: что толку плакать из-за пролитого молока, но боюсь, сейчас она только пуще расстроит маму. В конце концов, мой ботинок оказывается в луже, а я не хочу оставлять молочных следов, поэтому подпрыгиваю и обнимаю маму.

— Прости, — говорит она.

— За что? Ты же сама говорила никогда не плакать из-за пролитого молока.

Мама сжимает мою руку и одаривает меня бледной улыбкой.

— Ты ни в чем не виноват, Финн. Всегда помни об этом.

Я киваю и иду за бумажными полотенцами, чтобы вытереть молоко. Потом добавляю к отрубям яблочный сок, потому что молока не осталось, получается гадость, но я ничего не говорю.

Лотти приходит позже обычного, под самое собрание.

— Я знаю, почему ты опоздала, — шепчу я, пока мы идем по коридору. — Моя мама разговаривала с твоей по телефону. Плакала и твердила, что я могу исчезнуть.

— Почему?

Я еще не рассказывал Лотти о письме адвоката, отчасти потому, что тогда все станет взаправду. Но, похоже, придется сказать ей сейчас, иначе не объяснить.

— Мой отец собирается попросить суд разрешить мне жить только с ним, а не поочередно с ним и с мамой.

— Это ужасно, — говорит Лотти. — Взрослые всегда говорят нам делиться, а сами нас поделить не могут.

— Он злится на маму из-за экзаменов.

— Такая глупость. Что моя мама твоей посоветовала?

— Не знаю. Я надеялся, что ты мне расскажешь.

— Я была наверху и читала книгу о мальчике, у которого мама больна раком и которому снятся кошмары о монстрах, но затем монстр, который на самом деле дерево, оживает и пытается ему помочь.

— Ой. Значит, толку нет.

— На самом деле это для мальчика было большим подспорьем.

— Я про себя. Хочу знать, как мама попытается это все остановить.

— Она занимается кикбоксингом или чем-то в таком роде? Могла бы поупражняться на твоем отце.

— Она занимается йогой. Все очень мирно и спокойно, мама порой даже засыпает на медитации.

— Тогда не сработает. Может, мне придумать для тебя петицию?

— Давай, — говорю я, уже зная, что под ней будет только одна подпись. — Может, получится.

На собрании терпимо, потому что меня не упоминают, и мне не нужно выходить вперед. Тайлер Джонсон получает «звезду недели», хотя это неправильно, потому что он был груб со мной и задрал юбку Кейтлин на детской площадке, чтобы все увидели ее трусики, но я притворяюсь, что хлопаю в ладоши вместе со всеми.

Мама сидит сзади и пытается сделать вид, что все в порядке.

Она слегка машет мне перед уходом. Пойдет домой и поплачет еще, или у нее назначены встречи и она будет пытаться помочь людям почувствовать себя лучше?

Как-то не уверен, в состоянии ли мама сейчас работать, и немного волнуюсь, вдруг она заплачет перед клиентами, и им станет намного хуже.

Когда мы возвращаемся в класс, Льюис Р. толкает меня локтем под ребра и говорит:

— С дороги, Красная Шапочка.

Иногда меня так называют; думаю, это как-то связано с тем, что у меня рыжие волосы и я выгляжу как девочка, но точно не знаю. Я оглядываюсь проверить, видела ли миссис Керриган, но, похоже, она слишком занята, разнимает Льюиса Б. и Киана.

А вот Лотти видела.

— Расскажи учительнице, что он сейчас сделал, — велит она.

— Нет, — говорю я. — Оно того не стоит.

— Что ж, тогда я ей скажу, — заявляет Лотти и тут же идет к миссис Керриган, а чуть позже возвращается.

— Что ответила учительница? — спрашиваю я.

— Что занята и чтобы я не выдумывала, — хмуро сообщает подруга.

Киваю. Они всегда так говорят.

В классе миссис Керриган раздает нам пробные тесты. Смотрю на нее и шепчу:

— Мне тоже их делать?

Она кивает и отвечает: