Тонкая структура - [120]

Небо тускнеет, будто надвигается ночь. Злобная голубая точка висит прямо у них над головой и становится все ярче. В лучшем случае у них осталось несколько секунд. Митч кричит, что, убив, его, Чэн никого не спасет. Чэн отвечает, что ему это известно. Ярость, которую он излучает, можно почувствовать на ощупь; она с такой силой омывает разум Митча, что ему сложно сосредоточиться на чем-то другом. Ему хватает сил лишь на то, что держаться обеими руками за ограждение помоста, пока его чувства насыщаются белым светом, теплом и шумом. Он чувствует, как помост накапливает электрический заряд, и волоски на его руках встают дыбом. Беззвучно, не в силах даже понять, правильно ли он шевелит губами, Митч спрашивает Чэна, как ему следовало поступить. Проходит несколько секунд.

— Ты захочешь это увидеть, — отвечает Чэн, голос которого с легкостью прорезает нарастающий вопль.

В мгновение ока Митч оказывается в полутора километрах от места падения и видит, как гуманоид, окруженный ослепительно ярким желтым сиянием, все быстрее мчится в небо подобно зигзагообразной молнии, чтобы встретиться с Улом на высоте от силы в несколько световых секунд.

— Ксио! — раздается позади него человеческий крик; обернувшись, он видит трех солдат и пилота вертолета, которые бегут ему навстречу. — Что с вами случилось? Что случилось с нами?

— Кто-то добрался до Решения раньше, чем оно было уничт… — это все, что успевает сказать Митч, прежде чем все заглушает нагнавший их шум от взмывшего в небо Чэна.

Быстрее.

Первым делом Чэн разгоняет собственный мозг, доводя свои виртуальные органы управления до предела, пока они попросту не ломаются. Находясь на высоте ста тысяч километров над Антарктикой, он продолжает ускоряться и вот-вот врежется своими кулаками в Ула на скорости, для точного расчета которой придется воспользоваться преобразованиями Лоренца. Ул, однако же, по-прежнему мчится быстрее него, и простое применение закона сохранения импульса указывает на то, что уже спустя две секунды они оба вновь врежутся в землю. Именно столько есть в распоряжении Чэна, чтобы закончить эту войну.

Каждый из супергероев был вдвое сильнее предыдущего. Так продолжалось двадцать лет, и теперь…

Ул выглядит, как гуманоид, и это единственная мысль, которую успевает обдумать Чэн, прежде чем впитать в себя мощь семи вступительных энергетических атак Ула, каждая из которых равносильна колоссальному, сконцентрированному в одной точке взрыву атомной бомбы. Чэн моментально переходит к импровизации и, пытаясь защититься, создает щиты из силовых полей — он и не подозревал о существовании такой технологии, пока не прокачал свой интеллект. В ответ он пытается нанести незрелый удар силовым полем, усиленным с флангов собственными многомерными энергетическими атаками и острой, как скальпель, ментальной директивой, которая при прочих равных должна начисто лишить мозг Ула каких бы то ни было разумных мыслей, превратив его в послушного раба. Это не срабатывает. Полностью проигнорировав его выпад, Ул начинает штамповать вспомогательные атакующие единицы. Чэн инстинктивно делает то же самое и вскоре уже не может уследить за ходом войны. Видя, что все последующие атаки направлены на него, и совершенно не понимая, что делает, Чэн наделяет своих пешек частицей автономии и недюжинным интеллектом, а заодно вливает в них монументальный запас огневой мощи, после чего диаметр боя моментально расцветает в сотню раз. Затем Ул, наконец, сталкивается с ним физически — с такой силой, что материальное воплощение Чэна на мгновение теряет связь с его центром восприятия — он несется обратно к Земле на такой скорости, что едва поспевает за собственным телом.

Ощущения подсказывают Чэну, что он теряет инициативу. На стремительно возносящемся континенте у него под ногами есть люди — сжав кулак, он убирает их с дороги, не зная и не заботясь о том, как именно это ему удается, но как результат, в конец Рецепта добавляется еще пара десятков мелких Поправок. С потерей мобильности война пешек, развернувшаяся на границе между Чэном и Улом, становится куда медленнее и проще для понимания. Это сработает в качестве боевой тактики, — думает про себя Чэн. — Использование и злоупотребление. Перекрыть его атакующие каналы.

Правда, своих я тоже лишусь. Сумев заполучить боевое преимущество, Чэн разворачивается и, используя Ула в качестве живого щита, преобразует все частицы Антарктики из «массы» в «энергию». («Нет», — предупреждает Стерегущий Бог, на суровом и предельно однозначном Эка. — «В этой вселенной такие фокусы не выкидывают. Есть предел. И ты мчишься к нему на всех парах»)

Возникшего зарева и вспышки вкупе с катастрофической ударной волной, несущейся во все стороны от эпицентра, уже достаточно, чтобы начисто лишить землю всех признаков жизни. Но прежде, чем волна докатится до населенных стран, пройдет некоторое время, и эта задержка критически важна; теперь, когда Чэн уже воспользовался этим трюком, Ул не сможет провернуть то же самое с самой планетой или ее жителями. Обнаружив нулевое пятно в энергетическом шлейфе Ула — точку ровно позади него, где все его щиты аккуратно пересекаются друг с другом — Чэн сворачивается в шар и планирует прямо на ударной волне. Ул, которого застали врасплох, принимает всю мощь взрыва на себя. С легкостью. Затем разворачивается и продолжает бой с пренебрежимо малым ущербом, еще большей агрессией и все той же яростной целью: НЕМЕДЛЕННО УНИЧТОЖИТЬ ВСЕ ЖИВОЕ.