Глава 1. Нюк. Печеньки, рыдван и борьба интеллектов
— Печенье? Шоколадное? Вот здо-о-орово… — тяну я, улыбаясь до боли в скулах и из последних сил сдерживая рвотные позывы. — Спасибо, Тася. Я обязательно попробую. Потом. Сейчас у меня много дел.
Вру безбожно. Нет у меня никаких дел — балду я гоняю на симуляторе, почесывая тайную надежду когда-нибудь выбиться в настоящие пилоты. Тася таращит на меня пустые голубые глаза, хлопает кукольными ресницами и преданно улыбается. Ее хорошенькое личико излучает абсолютное счастье.
— Если понадобится еще напиток — нажмите на кнопку вызова, — щебечет она, разворачивает свой роскошный бюст на сто восемьдесят градусов и выплывает в дверь, демонстрируя не менее впечатляющую кормовую часть. Отсек неумолимо заполняется ароматами какао, ванили, корицы, мапаки, гугу и черная дыра знает каких еще специй. Я спешно захлопываю контейнер с десертом и врубаю вентиляцию на полную мощность. Но та еще юность моего деда застала, так что справляется не очень. Явившийся через пять минут в кают-компанию бортмех ведет носом и обреченно уточняет:
— Шоколадное?
— Ага…
— Сделай ты уже с ней что-нибудь! — взывает к моей профессиональной совести бортмеханик, шлепаясь в потрепанное кресло из «умного» пластика. Ну, то есть когда-то он был умным, но за долгие годы эксплуатации изрядно подрастерял интеллект и теперь не торопится подстроиться под монолитную фигуру нашего технаря. А Цилли, невзирая на нежное имя, дама крупная, и умелыми своими руками из таких, как я, запросто доисторических морских узлов навяжет. Она уже обещала, если я Тасю не обуздаю.
— А что я могу, у нее защита на кодировке такая, что снять ее можно только лазерным резаком! Вскрыв Тасе череп! — огрызаюсь я. Тася — уменьшительно-ласкательное от ТАИС-921, сто лет как устаревшая модель для оказания интимных услуг. Когда-то в эпоху повальной колонизации и долгих перелетов такие были популярны, а потом «Лига освобождения ИИ от сексуальных домогательств» взялась за дело основательно, и многие хорошенькие, безотказные куколки были перепрограммированы на другие задачи. Тасю вот ориентировали на уборку и готовку, но то ли в код закралась ошибка, то ли старые схемы уже попросту глючат, но повернуло нашу помощницу по хозяйству на чертовом печенье! Основательно так повернуло. Печет их как одержимая, денно и нощно.
Первые пару недель полета мы набрасывались на сладкое, тающее во рту лакомство как с голодного края. Потом стали ковыряться, заказывая всякие выпендрежные добавки. Потом наелись до отвала и попросили исключить его из меню. Но Тасю это не остановило. Не помогли ни просьбы, ни прямой приказ капитана, ни даже угрозы отключить ее вовсе. Взломать чертову защиту ее кодировки у меня не вышло — ребятки из проклятой Лиги постарались на совесть. А давиться концентратами, когда в рефрижераторе полно настоящих продуктов, которые, как ни странно, обходятся куда дешевле специальных консервов для дальних перелетов, никто не хотел. Так Тася и победила, продолжая изводить запасы муки и специй на проклятое печенье, которое с бесстрастным выражением лица поедал лишь наш док, чувак происхождения негуманоидного, оттого с совершенно иными пищевыми пристрастиями, чем у всех остальных. Впрочем, выход из ситуации я все же нашел — готовое печенье стали замораживать впрок, махнули вот пару дней назад накопившуюся партию на заправочной станции на кое-какие детали для нашей колымаги.
— Так, с меня хватит. Мне это проклятое печенье по ночам уже снится! Душит! — восклицает Цилли, поднимаясь. — Пойду, врежу механический замок в двери кладовки. Лучше б эта фифа и дальше по своему прямому назначению пахала…
А это мысль! Электронный замок, доступ к которому ей был запрещен, паразитка вскрыла мастерски, вступив в антигуманоидный сговор с бортовым компом. Я с Бо даже поругался по этому поводу. Бо — мозг этого старого рыдвана, на который меня занесло после окончания Академии глубокого космоса, и моя основная, так сказать, профессиональная обязанность. Учился я, признаться, без особого рвения… в общем, теплое место в приличной транспортной или торговой компании мне теперь даже не снится, в отличие от кулинарных изысков Таси.
— Так рыдать опять примется, — напоминаю об еще одном небольшом побочном эффекте нашего кока. Примитивная эмоциональность была когда-то встроена в базовые прошивки для прежней специализации, но Тася по сей день с успехом пользовалась этим набором, выражая не только радость при виде хорошего аппетита у экипажа, но и довольно натурально обижаясь на нас в ответ на замечания.
— Ключ будет только у меня! Меня синтетическими слезами не разжалобишь! Это вы на ее мордашку смазливую пялитесь и таете, а на меня ее фокусы не действуют! — огрызается бортмех.
— Попытка — не пытка, — соглашаюсь я. Месяц летим. Локальная война с ботом — какое-никакое развлечение. Тем более, что к прежним Тася, увы, совсем не склонна — такую плюху закатила капитану, когда он за первым же ужином по попке ее шлепнул, что эхо по самым дальним отсекам прокатилось. Чхала и на субординацию, и на то, что рожа у нашего кэпа просто зверская, полностью соответствующая прозвищу Одноглазый Дьявол. Какими космическими ветрами этого волчару, избороздившего галактику вдоль и поперек еще тогда, когда меня и в планах не было, занесло на «Дерзающий» (я название на борту рыдвана прочел — ржал до слез), не знаю. Но по обрывкам разговоров с пилотом догадываюсь, что его просто списали — не то по возрасту, не то за косяк какой. Второе вот вероятнее. Ну у нас вообще экипаж как на подбор… я в это сборище сходу идеально вписался. Сразу понял — вот оно, мое место в жизни и глубоком космосе. Глубже не бывает.
