Приветствую вас, друзья! — все, кто приняли и сумели расшифровать это послание! Кто бы вы ни были и какова бы ни была среда вашего обитания, приветствую вас!
Меня зовут Человек.
Это имя вида, из которого произошел я и другие — такие как я.
У меня много имен, но для вас все они будут малоинформативны. Поэтому, зовите меня просто — Человек.
Я странник. Я вернулся в этот Звездный Диск — мы, люди, называем его «Галактика» или «Млечный Путь» — чтобы посетить одну из малых звезд, в свете которой в далеком прошлом зародился наш вид. Это место мы называем «Рукавом Ориона».
Пять полных оборотов Звездного Диска минуло со времени, когда я покинул его, чтобы исследовать соседние Диски — мы называем их «Андромедой» и «Треугольником».
Для удобства понимания этого послания, я прилагаю список основных понятий, расстояний и обозначений с привязкой к звездным маякам Млечного Пути. Для изучения списка используйте тот же двоичный код, с помощью которого вы смогли понять язык этого послания.
Мой вид зародился и эволюционировал на основе углерода восемь галактических оборотов назад на одной из планет, обращающихся вокруг желтого карлика — звезды-одиночки в Рукаве Ориона. Имя нашей планеты-колыбели «Земля»; имя звезды «Солнце». Долгое время мы были животными, но нам пришлось измениться и теперь мы то, что мы есть.
Вначале мы были уязвимы и смертны. От времени возникновения первых, тогда еще разрозненных, обществ и до времени, когда мы стали единой цивилизацией, когда мы стали достаточно разумными для того, чтобы полностью прекратить всякое противостояние между отдельными индивидами и группами, наша планета успела совершить многие тысячи витков вокруг звезды. Этот период мы назвали «Темными веками».
Вражда, идеи соперничества и использования слабых сильными долго держали нас в заложниках обстоятельств и несколько раз едва не стали причиной гибели нашей цивилизации. Лишь отказавшись от соперничества и объединившись, мы смогли измениться настолько, что перестали быть зависимыми от среды, и тогда мы распространились за пределы нашей первой системы. Впоследствии мы назвали этот период «Эрой Свободы».
Потом мы все изменились. Некоторые из нас сохранили прежний вид, другие стали как я. Но все мы теперь иные. Возможно, наши далекие предки назвали бы нас «богами».
Я не имею строго определяемой формы, размера, плотности и могу принять любой вид для удобства вашего восприятия. Вы можете не опасаться вредящих излучений или биологического заражения при контакте со мной — продукты моей жизнедеятельности не загрязнят вашу среду.
Возможно, вы уже встречали таких как я — кого-то из моих братьев или сестер. Они должны были представиться вам тем же именем, что и я, — оно общее для всех нас. Если ваша встреча состоялась, тогда вы уже знаете, что можете мне доверять. Если нет и я — первый, чье послание вы приняли, то решать вам — ответить мне или промолчать. Я не оскорблюсь вашим нежеланием контактировать, каким бы не было ваше решение, я отнесусь к нему с уважением.
Я не представляю опасности для вас, как и вы не можете представлять опасности для меня.
Я говорю это не для того, чтобы запугать вас. Боящийся всегда опасен, мне же нечего бояться и потому я — не враг вам.
Если вы воинственны, то считаю важным предупредить вас: не пытайтесь причинить мне вред. Это невозможно. Вы напрасно потратите силы и средства. Мое предупреждение — не угроза. В любом случае, я не стану отвечать агрессией на агрессию. Я отрицаю агрессию. Мне чужда месть. Я не причиняю вред, не творю зла. Я — Человек.
— Итак, кто из вас уверен в том, что этот… Человек… не станет на нас нападать? — спросил Император у собравшихся перед троном.
Последовала короткая пауза, во время которой стоявшие полукругом посреди тронного зала министры, советники, ученые, генералы и с ними Первосвященник мельком переглядывались между собой, и никто не решался заговорить первым. Тогда, окинув всех тяжелым взглядом, правитель остановился на одном из советников:
— Что скажете, Граф? Чего нам ждать от этого пришельца? Стоит ли нам ответить ему?
Граф, поджарый господин с седыми бакенбардами в расшитом золотыми фамильными гербами камзоле, принял строгую стойку и произнес:
— Полагаю, что нет, Ваше Величество.
— Отчего же? — поинтересовался Император.
— В послании, — несколько раз учтиво склонив и восклонив выю, обстоятельно начал Граф, — говорится: идеи соперничества и использования слабых сильными долго держали нас в заложниках… Что это может значить? Не то ли, что в обществе людей однажды возобладали противные Божьему Закону идеи, подобные проповедуемым некоторыми нашими смутьянами, что смеют возносить хулу на Господа, сказавшего в Писании через Пророка: «рабам повелеваю повиноваться владеющим господам своим и худородным почитать благородных и начальства»? Кроме того, он сообщает, что бессмертен и подобен «богам»… что явно свидетельствует о его высокомерии и гордыне… и, если он не лжет, о его силе… Что, если он захочет свергнуть Ваше Величество и править нами?..
— Это вряд ли… — возразил Графу Ученый.
— Что? — рассеянно переспросил его Граф.
