Тонкая нить - [110]

– Какое очаровательное имя вы выбрали для девочки, – продолжала мисс Песел. – Тем более, как вы знаете, я обожаю ирисы, они у меня на втором месте после вышивания. В этом году я перееду в белый дом на Коулбрук-стрит, отсюда рукой подать, и я уже мечтаю, как буду сажать у себя в саду ирисы. Через годик-другой обязательно приходите ко мне с Айрис в гости, пусть полюбуется цветочками, в честь которых ее назвали. Ну что, пойдем?

Она повела их боковым проходом, мимо часовенки епископа Эдингтона с его вырезанными из камня филфотами и дальше к Рыбацкой часовне. В компании с Луизой Песел Вайолет осмелела, она поняла, что имеет право здесь находиться, и теперь уверенней толкала перед собой коляску.

Возле часовни их уже поджидали супруги Бейн, причем Морин на этот раз не хмурилась, на лице ее играла улыбка. С ними была миссис Харви и, к несказанному изумлению Вайолет, Мэйбл Уэй, как представительница цеха кафедральных вышивальщиц. Та самая Мэйбл, которая два года назад шикала на нее – как раз рядом с Рыбацкой часовней. Она явно чувствовала себя здесь неуверенно и бросала по сторонам испуганные взгляды, возможно ожидая, что сюда придут и другие вышивальщицы, помимо Джильды, Дороти и мисс Песел. Миссис Биггинс, конечно же, не пришла, хотя она не запрещала Вайолет ходить на занятия, но в ее присутствии Вайолет чувствовала себя так неловко, что, переехав в Саутгемптон, перестала их посещать, хотя до самого рождения Айрис продолжала вышивать подушечки на сиденья для хора, – потом у нее просто не стало времени заниматься вышивкой.

А Мэйбл Уэй, вероятно, была здесь неспроста. У многих людей найдется что скрывать от других: у одной ушел муж, другая выдает за брата или сестру прижитого ребенка, кто-то предается недостойной страсти, у кого-то безвременно ушла из жизни жена. Может быть, когда-нибудь Вайолет узнает и историю Мэйбл. Плыть по океану жизни, смиренно принимая удары судьбы, терпимо относиться к другим людям – вот что главное. Она кивнула Мэйбл, желая ободрить и успокоить ее. И Мэйбл ответила ей робкой улыбкой.

Несмотря на приятное удивление при виде неожиданных гостей, несмотря на радостное возбуждение по поводу предстоящего события, Вайолет была чуточку разочарована. В глубине души она смутно надеялась, что придет и Артур, хотя прийти он никак не должен. Она ясно дала ему понять это, и он ей тоже.

Вайолет поприветствовала всех гостей, но тут Айрис громко расплакалась – скорей всего, запоздалая реакция на незнакомое лицо Луизы Песел, – она занялась ребенком и не могла принимать участие в общем разговоре. К счастью, никто не обратил на это внимания, ведь большинство собравшихся прекрасно друг друга знали, да и люди они были воспитанные, – впрочем, Вайолет не могла не заметить, что и Мэйбл, и миссис Харви старались держаться подальше от Джильды и Дороти и заняли позицию с другой стороны часовенки. Но тут ничего не поделаешь – они могут придерживаться достаточно широких взглядов, чтобы явиться на крестины ребенка, рожденного незамужней женщиной, но не одобряют, когда две женщины живут вместе. Ведь и сама Вайолет поначалу была очень этим озадачена, и ей понятна была их неприязнь. Но теперь она уже несколько месяцев живет в одном доме с Джильдой и Дороти, привыкла к ним и больше не ставит их отношения под сомнение. Для нее теперь они были все равно что пожилая супружеская пара. Слава богу, хоть Морин с ними разговаривает; выйдя за Кита Бейна, она стала великодушнее.

Прибыл викарий одной из деревенских церквей – бесцветный человечек, вероятно единственный в округе, кто согласился исполнить обряд крещения прежде всего потому, что теперь он сможет говорить, что служил в Уинчестерском соборе. Все стали занимать свои места, Джильда и Кит Бейн встали возле Вайолет как крестные отец и мать. Айрис все еще кричала, и Вайолет тревожно озиралась, вопли дочери нервировали ее. Тома и Эвелин нигде не было, возможно, они и вовсе не придут.

Но тут вдруг в собор торопливо вошла Эвелин, вид у нее был виноватый.

– Сейчас ты поймешь, почему мы опоздали, – задыхаясь, произнесла она.

А когда в дверях появился Том, ведя под руку мать, Вайолет едва сдержалась, чтобы не закричать.

Переехав в Хоршем, миссис Спидуэлл наотрез отказывалась видеться с дочерью. Вайолет несколько раз писала ей, но ответа так и не получила. А когда звонила, к телефону подходила тетя Пенелопа и всегда отвечала уклончиво.

– О, дорогая, она только что уснула, – говорила она. – Сейчас лучше ее не беспокоить.

Но и тогда Вайолет слышала порой в трубке ее ядовитые замечания. А однажды тетя сказала нечто иное.

– Я бы на время перестала звонить ей, дорогая, – прошептала она в трубку. – Наверняка она скоро одумается, совсем скоро. С ней всегда так бывает.

Как Тому удалось уговорить мать прийти на крестины, Вайолет представить себе не могла. Но как только она увидела мать – миссис Спидуэлл очень постарела, ссохлась и двигалась медленно, а лицо было мрачным как туча, – Вайолет поняла, насколько сильно ей хотелось, чтобы мать присутствовала на церемонии. Она теперь и сама стала матерью и хорошо понимала ценность связи между родителями и детьми. Одна мысль о том, что она может потерять свою Айрис, приводила ее в ужас. А ее мать потеряла сына, и ей пришлось жить с этим ужасом много лет. Что ж тут удивляться тому, что она так озлобилась.