Томские трущобы - [2]

Понемногу и сам Егорин стал в люди выходить. Денежки у него появились, торговлишкой занялся. Знакомство с разными «фартовыми» людьми свел. Приходилось ему дело и с полицией иметь: то в беспатентной продаже вина попадется, то краденные вещи у него найдут.

Вообще, репутацию себе составил нелепую, но как умный и бывалый человек, умел всегда выходить из воды сухим. Все же эти темные дела давали Егорину, очевидно, хорошие барыши, так как в то время, к которому относится рассказ, у него был уже собственный дом на Верхней Елани. При доме лавочка. И никто, конечно, из видевших Егорина в сером арестантском халате, не признал бы его в настоящем положении в роли домовладельца и коммерсанта. В темном воровском мире у Егорина были свои помощники, вроде Сеньки Козыря, на которых он полагался вполне.

2. На удавку

…В дверь комнаты постучали.

— Кто там? — откликнулся хозяин.

— Выдьте на минутку! — раздался голос подручного. — Вас спрашивают.

Хозяин вышел за прилавок.

— Кто спрашивает?

— Со двора кличут, — ответил подручный.

Никита Иванович вышел через темный коридорчик на заднее крыльцо и остановился у запертой двери.

— Кто здесь?

— Отвори, Никита Иванович, свои, — раздался за дверью скрытый несколько хриплый голос. Далее последовал раздраженный оклик на цепную собаку, завывавшую около крыльца.

— Цыц, ты проклятая, не узнала.

— А, господин Егорин. Пожалуйте! Сенька Козырь давно вас поджидает…

Они прошли в дом.

— Ну и ночка выдалась, — заговорил Егорин, идя вслед за хозяином, — зги не видно.

— На лошади, аль пешком.

— На лошади — во дворе привязал.

— Не боишься, что угонят, — усмехнулся хозяин.

Сенька при виде Егорина отставил недопитый стакан, поднялся из-за стола.

— Заждался я вас, Кондратий Петрович, — начал он.

Егорин расстегнул пальто и присел к столу.

— Выйди-ка, Никита Иванович, «пострем» там около дверей, а мы тут потолкуем малость…

— Вот какое дело, — продолжал Егорин, когда они остались с Козырем наедине, — перво-наперво, скажи ты мне, вид у тебя есть.

— Есть «липовый». В Иркутске еще справил.

— Ну, а насчет монет-то, поди, не густо.

— Да не мешало бы принажиться малость! — усмехнулся Козырь, начиная понимать, о чем хочет говорить с ним Егорин. Но тот молча прошелся несколько раз по комнате и, хлопнув Козыря по плечу, зашептал:

— Слушай, Семен, — есть «работа»! Будет у тебя и паспорт чистый и деньгами получишь сумму немалую, только помни: седни ночью дело обделаем, а завтра утром садись в машину и уезжай из Томска. Здесь не хороводься, «засыплешься»! Можешь ли так соответствовать.

Глаза Егорина пытливо впились в лицо парня.

— Что вы, Кондратий Петрович, али мне впервой! — даже обиделся Козырь. — Что я, присох, что ли, к Томску: знамо дело — были бы деньги да вид, а уж «шухор» не возьму (не попадусь с поличным).

— Ну так по рукам! — И Егорин вынул бумажник и протянул Козырю десять рублей.

— Велика ли «работа»-то? — спросил тот, пряча задаток.

— «Работа» простая! На удавку возьмешь одного «фраера» да и того подмоченного человека приезжего, доверчиво идущего на уловки преступников.

— Ходит, хозяин, — уже весело отозвался Козырь, — а по отделке сколько.

— Пять красных и чистый документ, с которым куда хочешь поезжай!

— Маловато, Кондратий Петрович, главная вещь — на дорогу деньги надо!

— Ну три четвертных, действуй только на совесть!

Егорин достал из кармана небольшой кусок сахарной бечевы, обильно натертый мылом, с петлей на конце.

— Вот тебе «струмент». Я теперь пойду, а ты малость обожди, а после тоже иди. Я буду ждать тебя на углу…

Часа два спустя, к одному двухэтажному дому на углу темного кривого переулка подъехал коробок, забрызганный грязью, в котором сидел Егорин и еще кто-то.

— Сюда сворачивай, направо! Остановись около калитки!

— Приехали — спросил спутник Егорина.

— У цели своего странствия-с, — подобострастно ответил тот, вылезая из коробка.

Сюда пожалуйте-с! Шагайте пошире-с: тут грязь!

— Ты, парень, — продолжал Егорин, обращаясь к импровизированному кучеру, — коня-то заведи во двор, поставь под навес, да смотри не спи! Вишь, ночь-то какая — зги не видно, того гляди с коробком вместе!

— Пошто спать, будьте покойны. Все будет в исправном состоянии.

Егорин и его спутник, оставив Сеньку Козыря с лошадью, вошли во двор.

— Сюда пожалуйте! Вот в это крылечко, — и Егорин постучал легонько в дверь.

Прошло минуты две… Все было тихо… Накрапывал мелкий надоедливый дождик…

— Спят, что ли, они! — досадливо пробурчал Егорин.

…Темный ставень окна, ближайшего к двери, прорезала полоска света. Загремел дверной засов.

— Кто туто-ка? — раздался за дверью женский голос.

— Ну, пошевеливайся, тетенька, встречай гостей, — отозвался Егорин.

Дверь отворилась. На пороге стояла уже немолодая женщина, одетая без претензий на моду. Высоко держа над головой лампу. Это давало возможность рассмотреть ее сухощавое, вблизи сильно напудренное лицо.

Она посторонилась, пропуская гостей вперед.

— Пожалуйте, Кондратий Петрович! Пожалуйте, гости дорогие! Милости просим!

Голос у нее был тихий слащавый, с неприятным оттенком. Раздевшись в полутемной прихожей, где сильно пахло керосином от закопченной лампочки, гости прошли в следующую комнату. Это — небольшое зальце, оклеенное розовыми обоями. В простенке виднелось, дешевенькое, все засиженное мухами зеркало. В комнате стояли диван и два кресла, с выцветшей от времени обивкой. Очевидно, купленные где-нибудь по случаю. На круглом преддиванном столике горела лампа под розовым абажуром из бумаги.