Том 6. Революции и национальные войны. 1848-1870. Часть вторая - [10]

ГЛАВА II. УСТАНОВЛЕНИЕ АВСТРО-ВЕНГЕРСКОГО ДУАЛИЗМА 1859–1871

I. Либеральный централизм

Усиленный рейхсрат. Злейшими врагами министра Баха[58] были венгерские магнаты так называемой староконсервативной партии. Они презирали в нем выскочку и ненавидели революционера, т. е. упорного защитника освобождения крестьян. Не раз уже общественное мнение ожидало, что правительство пожертвует Бахом в угоду его врагам. После поражения Австрии при Сольферино их час пришел: портфель министра внутренних дел был прежде всего предложен их единомышленнику, барону Иошику; но, как венгерец, сторонник дуализма и противник централизации, он не мог его принять. За его отказом на этот пост был призван граф Голуховский, губернатор Галиции. В манифесте, с которым император после Виллафранкского договора обратился ко всем подвластным ему народам, он официально признал несостоятельной политику предшествовавшего десятилетия. Скандальные процессы раскрыли перед обществом взяточничество военного интендантства и мошенничества его поставщиков. Заем в 200 миллионов, выпущенный в марте 1860 года, был покрыт подпиской всего лишь на 75 миллионов. Сохранение старого режима становилось невозможным, особенно в силу финансовых затруднений. Брук давно уже настаивал на коренной реформе: полумеры не помогали. Но у Брука всегда было много врагов, и теперь они удвоили свои нападки. Вследствие недосмотра со стороны министерства финансов стало известно, что национальный заем, разрешенный в сумме 500 миллионов, был на самом деле выпущен на сумму 611 миллионов. Это превышение займа было одобрено императором, однако оно подало повод врагам Брука говорить о злоупотреблениях и аферах. Им удалось запутать его в качестве свидетеля в процесс о военных подрядах, и император предложил Бруку подать в отставку. Тот ни в чем не мог упрекнуть себя, как это вскоре и было доказано официальным расследованием; тем не менее, растерявшись, он покончил с собой (23 апреля 1860 г.).

Старый порядок завещал новому одно из своих учреждений — рейхсрат (имперский совет), функции которого приблизительно соответствовали законодательным функциям французского Государственного совета. Раньше в рейхсрате было человек двенадцать постоянных членов; теперь состав его был усилен чрезвычайными членами, из которых десять назначались императором пожизненно, а тридцать восемь должны были избираться областными представительными учреждениями; но так как последние еще не существовали, то на первый раз и эти тридцать восемь членов были назначены императором по собственному его выбору. В таком составе усиленный рейхсрат был призван высказать свое мнение относительно общего политического положения. Большинство в нем составляли крупные собственники и знать — князья и графы; кроме них, в рейхсрат входили немногие разночинцы, купцы, промышленники, адвокаты и некоторое количество бывших чиновников. Чтобы добиться от венгерских членов рейхсрата согласия просто присутствовать на заседаниях, правительство вынуждено было патентом 19 апреля пообещать им восстановление комитатов и венгерского сейма и обязалось не предоставлять рейхсрату законодательной власти. Рейхсрату был предоставлен лишь совещательный голос в финансовых делах; он был совершенно лишен инициативы, но имел право обращать внимание монарха на те пробелы в законодательстве, которые усмотрит в течение своих работ. Через несколько недель после созыва рейхсрата император даровал ему права в сфере финансов, которыми, впрочем, рейхсрату не пришлось воспользоваться.

В течение своей единственной сессии (май — сентябрь 1860 г.) усиленный рейхсрат занимался рассмотрением государственного бюджета и принципов управления. Венгры с графами Сеченьи и Аппоньи и Георгом Майлатом во главе не допускали обсуждения других вопросов, чтобы не позволить рейхсрату присвоить себе законодательные функции, которые в венгерских делах принадлежали, по их мнению, исключительно венгерскому конституционному сейму. В первом же заседании они изложили свою точку зрения в резолюции, прочитанной Аппоньи: «Учреждение центрального представительного собрания в империи изменяет установившееся отношение Венгрии к монархии; мы согласились присутствовать в этом собрании лишь для того, чтобы засвидетельствовать нашу готовность к соглашению и доказать другим областям, входящим в состав монархии, что наши притязания ни в чем не противоречат их правам и интересам, как не противоречат и правам и интересам короны и монархии».

Руководство прениями с первого же дня перешло к венгерским членам рейхсрата; у них одних была определенная программа и навык к парламентским дебатам. Они увлекли за собой консерваторов-феодалов всех областей, которые рассчитывали, в случае торжества «исторического права», вернуть себе некоторые утраченные привилегии[59]. Оппозицию же составляли, кроме бывших австрийских чиновников — сторонников централизации в силу привычки, — немецкие бюргеры — централисты ради собственных выгод. Когда один из них, Маагер, осмелился высказаться за конституцию с представительным образом правления, его партия отреклась от него. Обе стороны не желали раскрывать своих карт. Все были согласны, что для восстановления доверия необходимы реформы, но не были согласны относительно самих реформ. Две непримиримых тенденции были единственным результатом долгой политической дискуссии, которой закончилась сессия: одна из них, феодальная, во имя «исторического права» требовала признания притязаний — Венгрии, добивалась законодательной и административной автономии для каждой области как особой «историко-политической индивидуальности» и желала основать могущество государства на его внутреннем духовном единении, на довольстве населяющих его народов; другая, бюрократическая, во имя исконных прав государственной власти желала продолжать систему Баха, перенеся ее только из абсолютизма в конституционный образ правления. В конце концов федералистский порядок дня прошел значительным большинством; император обещал всесторонне обсудить постановления рейхсрата и в скором времени сообщить свое решение.