Том 3. Письма и дневники - [127]

Письмо ваше мне доставил в Долбине А. П. Колениус, который, отправляясь из Белева, имел любезность зайти на почту. Я вам отменно за него благодарен.

Я посылаю при сем ключи от своих шкапов, а намерение мое такое: попросите, пожалуйста, Миколушку[392], чтобы он с помощью этих ключей и, не нарушая месторасположения прочих книг, достал оттуда несколько весьма приметных по своей огромности: два тома «Старой Кормчей», «Новую Кормчую», в бумажке, два тома «Беверегия», также фолианты. Наружность всех этих книг ему известна, а меня об них очень просил Иван, которому они необходимы. Посылать огромных 5 фолиантов по почте в Долбино было бы неудобно, а потому да обратится он к Наташе[393] с просьбою доставить их своему благоверному. А когда он достанет книги, то попросите его прислать ключи опять мне сюда по почте, потому что они мне будут нужны.

77. Родным

19 июля 1843 года

Киреевская Слободка

У меня тут, слава Богу, все идет порядком: Василий ссорится с Полосовной, мужики убирают сено и хлеб, и я толкусь там и сям. В Рубче оказалось больше хлопот, чем я предполагал. Я было думал начать там глиняную постройку, а вместо того пришлось заниматься сажанием Рубчи на пашню. Переведя туда 16 тягл из Слободки, я оставил мужикам по 6 сороковых десятин на тягло, то есть такое количество, какого почти ни у кого нет здесь в околотке, и думал, что они будут очень довольны, оставаясь на прежнем оброке, а вместо того весь мир пришел ко мне проситься на пашню: земли, дескать, мало осталось. Я сделал по-мирскому и, наверное, от этого в накладе не буду, зато хлопот много, и целый год будет мало денег. Впрочем, с будущей осени все придет в порядок, и, может быть, самим крестьянам будет лучше, потому что там народ очень избалованный и, по словам тамошних же стариков, не умел пользоваться землею.

Два раза был у Павла Андреевича Болотова, который всякий раз поручает переслать вам усердный поклон. У него теперь собралась огромная семья: съехались оба сына со своими семьями. Старший из них, свитский полковник, показался мне человеком очень замечательным: он вместе и отличный математик, и отличный музыкант, в 37 лет, как лунь, седой и пылкий, как юноша.

78. Родным

9 августа 1843 года

Киреевская Слободка

Жалко мне, что не состоялась у вас ни дача, ни Ростов, а это вам сделало бы много пользы. Авось либо удастся приискать хоть дом посуше; если удастся воротиться скоро, то я надеюсь помочь вам в поисках. Очень вам благодарен за хлопоты об моем доме, и если нужна будет кухня, то она у меня здесь, и ее либо вышлю, либо сам привезу, только, пожалуйста, не отдавайте меньше 20 тысяч: я уверен, что за эти деньги дадут, потому что перед отъездом было человека три, которые давали с первого слова 18. Что касается до мебели, то она почти вся не моя, а братнина. Да что ж вы не написали об Рихтерах? Остаются ли они у вас или уезжают?

Не имеете ли каких-либо слухов об Уварове и об моих песнях? Очень боюсь, чтобы оне как-нибудь не пошли по рукам, если Уваров не возвратится, а немцы его того и гляди что одолеют.

У Мойера я встретил Вендриха, которого хотел было увести к себе, да он уперся, обещая скоро приехать вместе с Алексеем Андреевичем.

Фортепьяны мои удались и дошли как нельзя лучше.

79. А. П. Елагиной

10 сентября 1843 года

Киреевская Слободка

Вот уж почти совсем начеку, милая маменька, чтобы ехать к вам, и авось либо на днях подымусь: теперь меня держит только еще это глупое опухтинское дело, об котором я уж давно вам рассказывал и которое до сих пор не только еще не кончено, но пришлось ехать к губернатору, чтобы рассказать ему все подробности, потому что, говорят, губернатор покупает у Опухтина это имение, а Опухтин, кажется, просто решился действовать по цыганской системе. Я уже два раза у губернатора был, но не заставал его дома, а после того целую неделю, то есть до нынешнего дня, чирий, которому вздумалось сесть на щеке, не пускал меня из дому. Теперь, слава Богу, прошел, и завтра собираюсь совершить этот торжественный поход, от которого, впрочем, мало надеюсь, зная рассудительность губернатора; все так же надобно попробовать.

Авось либо скоро теперь удастся обнять вас! И как бы того желал, чтоб это было в новом, теплом, покойном и близком от Языкушки доме. Если Дашковы станут теснить вас сроком, то нельзя ли вам будет хоть потесниться несколько дней в моем доме, покуда приищите? А дашковская сырость много вам может быть очень вредна.

Вы уже знаете из писем от наших, что они все были у меня здесь и восхваляли мое хозяйство. Ожидали ли вы от меня такой прыти? Правда, что это больше прыть Васильева, но все-таки ж заслуживает большое удивление и моя премудрость, потому что избрать и поддерживать хорошего министра или полководца одно из важнейших качеств великого владыки. Не так ли?

80. Н. М. Языкову

1843 год

Киреевская Слободка

Да здравствуешь наконец в Москве, друже Языков! Насилу-то опять к нам. Ты хоть, верно, на меня очень сердит за то, что я так долго собирался писать к тебе, да авось либо, сидя в белокаменной, приложишь и ко мне древний ее закон, что, дескать, повинную голову меч не сечет. Я уж давно собираюсь в Москву, чтобы покрепче тебя стиснуть в приветственные объятия, да все еще меня держат необходимые деревенские дрязги, от которых тебя, слава Богу, судьба сохранила и скуки которых не дай тебе Бог испытать. Авось либо около половины сентября удастся обнять тебя и испытать на себе прежнюю крепость твоих мышц. О песнях покуда совестно и говорить. Это уж до свидания. Обнимаю тебя крепко.