Том 3. Письма и дневники - [121]

Ради Бога, береги себя и не шути своим здоровьем, пуще всего приезжай скорее сюда. На меня находит большое покушение ехать за тобой, и, если б я знал, что это ускорит твой отъезд, сейчас бы к тебе отправился.

Весь твой Петр Киреевский.

60. Родным

23 марта 1838 года

Симбирск

Я было хотел писать к вам ныне побольше, но вместо того должен ограничиться несколькими строками, потому что надобно спешить приготовлять прокламацию о собирании песен, потому что здешний губернатор, переведенный отсюда в Вятку, взялся напечатать ее в вятских «Губернских ведомостях», а уезжает он уже завтра.

Языкову, слава Богу, получше, и при самом первейшем открытии пути мы отсюда отправимся в Москву. В ожидании пути я покуда весь зарылся в исследования различных здешних родовых архивов, которые со всех сторон доставляют.

Пожалуйста, потрудитесь найти для Александра Михайловича надежную немецкую няньку, чтобы чем-нибудь отблагодарить за их гостеприимство.

Брат Василеос[381]! Возьми, пожалуйста, у Бекетова описание всем его рукописям и пришли сюда на имя Александра Михайловича. Да пописывай, пожалуйста. Обнимаю тебя. Смотри за нашими.

61. Родным

2 апреля 1838 года

Симбирск

Христос Воскресе! От всей души обнимаю вас всех и поздравляю с вчерашним днем и с завтрашним. Нынешний год нам пришлось все наши лучшие праздники провести не вместе. Что делать! Зато, может быть, всетаки ж от этого будет польза: Языков хотя и без меня собирался приехать в Москву, но без меня все-таки не собрался бы так скоро, они все тяжелы на подъем до невероятности и беспечны в такой степени. Впрочем, я, благодаря вашим письмам, не грущу, мне, слава Богу, хорошо и будет хорошо, если только все будет хорошо у вас и я не буду оставаться без вестей. Смотрите же, берегите себя и будьте веселы. Языков покуда все в том же положении был, как при последнем моем письме, и сегодня авось либо удастся уговорить его проехаться. Наконец-то весна, кажется, приходит скорыми шагами, и сегодня здесь уже 7° тепла. Можно надеяться, что последний снег скоро исчезнет и реки начнут очищаться, чтобы пропустить нас, а с первой возможностью мы и отправимся.

Однако пора кончить, потому что сию минуту Александр Михайлович прислал за мной дрожки, чтобы везти меня в баню. Прощайте покуда! Обнимаю вас!

Ваш П. Киреевский.

У заутрени буду в домовой церкви у Ивашева, здесь слишком мало церквей по народонаселению, и потому во всех и всегда бывает такая теснота, что повернуться невозможно.

62. Родным

Между 3 и 9 апреля 1838 года

Симбирск

Вот уже и третье апреля! Авось либо скоро нам можно будет пуститься и в путь. Хоть нас и пугают, что реки не успеют установиться прежде 20, думаю уж, верно, это так долго не продолжится, хотя мы, конечно, не поедем иначе как по совершенно уже установившемуся пути. Языкову, слава Богу, лучше, и он на этой неделе уже два раза проезжался: в первый раз в Светлое Воскресенье, а во второй раз в четверг. Буду стараться возить его почаще, чтобы приучить к скорому отъезду, тем более что эти прогулки его нисколько не беспокоят и он от воздуху чувствует себя, слава Богу, свежее.

Между тем продолжаю рыться в моих архивах и записал также несколько песен.

Вот вам покуда все существенное, что у нас здесь делается. Покуда должен этим и закончить, потому что уж поздно, а я все утро проспорил с Петром Михайловичем о разных философских материях.

Спасибо вам за ваши письма и за братнино. Они мне сделали святую неделю настоящим праздником.

63. Н. М. Языкову

21 февраля 1839 года

Киреевская Слободка

Не сердись на меня, друже, старче честной, что я вопреки обещанию так давно к тебе не писал: я еду гораздо долее, нежели предполагал, и до сих пор еще, как ты видишь из заглавия, не добрался до Москвы: я пробыл шесть дней в Праге, четыре — во Львове, пять — в Киеве и теперь уже пятый день, как здесь, в деревне, откуда выезжаю завтра с орловским дилижансом в Москву. И во всех этих местах, где я останавливался, почти невозможно было пробыть меньше и до сих пор почти также невозможно было писать: в Праге и Львове меня почти ни на минуту не оставляли наши гостеприимные собратья-славяне, в Киеве я останавливался у Максимовича, где также писать было некогда, а здесь только теперь насилу справился с делами хозяйственными. Таким образом прошло полтора месяца с моего выезда, прежде чем я успел опомниться, и очень боюсь, что наши московские уже давно обо мне беспокоятся, потому что я, забыв считать время, и к ним также еще не писал с дороги.

Когда ты, справившись с богатырскими силами, пустишься в возвратный путь, то советую и тебе (не минуя, впрочем, Дрезденской галереи) избрать эту славянскую дорогу, через Прагу и Львов. Тут многое порадует твое русское сердце и возбудит на твоей лире многие, истинно градозиждущие звуки. Нигде Россия не кажется так величественна, как среди этих славянских народов, которым только и радости, что любоваться ею издалека, и которые смотрят на нее с таким же чувством, как бы смертельно раненный солдат на одолевших товарищей. Правда, что в Праге и особенно во Львове, слушая, с какими надеждами эти наши соплеменники говорят об России, во мне часто растравлялось чувство очень мучительное, которого я не мог решиться им высказать, чтобы их не разочаровывать; со всем тем, однако же, время, которое я там провел, мне было очень приятно. Особенно мне было приятно и неожиданно встретить во Львове еще живые отпрыски древней Галицкой Руси. Между тамошним униатским духовенством есть много людей, истинно образованных, у которых только и мысли, что православие и Русь… Если поедешь во Львов, то непременно познакомься с ними. Я уверен, что там тебя многое порадует.