Том 11. Былое и думы. Часть 6-8 - [265]

В кругах «молодой эмиграции» вынашивается план консолидации всех эмигрантских сил, превращения «Колокола» в общеэмигрантский орган, возрождения революционных организаций в России. Эта программа была в развернутом виде изложена в письме Н. И. Утина к Герцену от 16 декабря 1864 г. (см. ЛН,т. 62, стр. 673–678). Автор письма и его друзья отдавали себе отчет в том, что их план может быть отвергнут Герценом, и не остановились перед ультиматумом, заявив, что имеют в виду «печальную альтернативу» возможного разрыва между «учителем и учениками». Герцен, стремясь к достижению практического компромисса, принял участие в съезде эмигрантов, состоявшемся в Женеве в конце декабря 1864 г. – начале января 1865 г. Однако эта попытка объединения всех эмигрантских сил закончилась полной неудачей и стала исходным этапом дальнейшего роста напряженности в отношениях между Герценом и «молодой эмиграцией» (истории этого съезда и отношений Герцена с «молодой эмиграцией» посвящены исследования Б. П. Козьмина «Герцен, Огарев и „молодая эмиграция”» – ЛН,т. 41–42 и тт. 61 и 62). Герцен и в дальнейшем стремился установить контакт с некоторыми представителями молодого поколения. Он перевел в марте 1865 г. в Женеву свою типографию и «Колокол», привлек к сотрудничеству отдельных молодых эмигрантов, оказывал нуждающимся материальную поддержку. Но наладить широкое и систематическое сотрудничество так и не удалось. Выступления А. А. Серно-Соловьевича в 1866–1867 гг. с критикой Герцена и Огарева (листовка «Польский вопрос. Протест русского против „Колокола”», брошюра «Наши домашние дела») еще более обострили отношения между Герценом и «молодой эмиграцией», хотя впоследствии и делались попытки установления взаимных контактов.

Представители «молодой эмиграции» продолжали ту линию критики либеральных колебаний и ошибок Герцена, которая была начата революционной демократией в конце 50-х годов. Они хотели создать общеэмигрантский центр со своим печатным органом, при помощи чего надеялись оживить революционное движение в России. Поэтому они требовали от Герцена передачи «фонда Бахметева» «на общее дело». Герцен скептически относился к этим планам, расценивая их как проявление революционной декламации и опасного фразерства. В обстановке раздражительности и нервного возбуждения, созданию которых способствовало гнетущее и деморализующее влияние эмигрантской жизни, и Герцен и представители «молодой эмиграции» проявляли взаимную несправедливость и резкость. В своей критике ошибок Герцена молодые эмигранты игнорировали содержание всей его деятельности, его разрыв с либералами и решительный поворот в начале 60-х годов, несмотря на некоторые рецидивы либеральных иллюзий, к революционному демократизму.

Герцен имел основания писать: «на нас они смотрели как на почтенных инвалидов» и упрекать молодежь в исторической неблагодарности. Но Герцен в своих оценках и характеристиках не смог исторически верно и всесторонне определить особенности молодого революционного поколения. В них сквозит раздраженность и обида, неоправданные придирчивость и резкость.

Герцену, с его широким, энциклопедическим кругозором, с его разносторонними художественно-эстетическими вкусами, с его многогранными интересами, были чужды некоторая прямолинейность, непримиримость представителей молодого поколения, которые он расценивал как узость взглядов. И та и другая стороны подходили друг к другу без учета особенностей двух поколений деятелей русского освободительного движения, к которым они принадлежали. Сама «молодая эмиграция» по своему составу была разнородной. В ее среде были также попутчики и случайные люди, вскоре покинувшие революционный лагерь. Герцен внимательно присматривался и изучал русскую революционную молодежь, представленную за границей «молодой эмиграцией». «Я много думал об этом в последнее время», – сообщал Герцен Бакунину 30 мая 1867 г.

Реакционная печать пыталась использовать эту главу для того, чтобы фальсифицировать содержание и направленность идейной эволюции Герцена в последние годы его жизни.

На деле же Герцен всегда живо ощущал историческую связь с поколениями своих преемников по революционной борьбе. «Как же вы не заметили, – писал Герцен в августе 1866 г. П. В. Долгорукову, – что я телом и душой не только принадлежу к нигилистам, но принадлежу к тем, которые вызвали их на свет» (ЛН,т. 62, стр. 130).

С подлинным историческим оптимизмом и глубокой проницательностью Герцен увидел в революционерах-разночинцах наших «молодых штурманов будущей бури». В своей статье о Герцене В. И. Ленин использовал эту замечательную характеристику молодых революционеров (см. В. И. Ленин. Соч., т. 18, стр. 15).

«Отечество в опасности, aux armes, citoyens!» – Слова из декрета Законодательного собрания Франции от 11 июля 1792 г., объявившего отечество в опасности в связи с наступлением интервенционистских войск коалиции феодальных монархий.

Год тому назад один француз, поклонник Конта… – Г. Н. Вырубов в 1864 г. уехал из России. Познакомился с Герценом в ноябре 1865 г. В своих мемуарах «Революционные воспоминания (Герцен, Бакунин, Лавров)» («Вестник Европы», 1913, №№ 1, 2) Вырубов рассказывает о беседе с Герценом, однако тенденциозно изображает Герцена либеральным мыслителем и преувеличивает степень своей близости к нему. Герцен критически относился к взглядам и деятельности Вырубова, называя его «французом», «доктринером», и осуждал за полный отрыв от родины.