Только роза - [20]
Роза нашла Канто на маленькой парковке; она чувствовала себя обновленной, минеральной. Он запер машину, указал пальцем на улицу внизу, сказал:
– Going to eat now.
– Eat what?[82] – спросила она.
– Тофу, – ответил он.
Она последовала за ним мимо маленьких храмов с крошечными садами и каллиграфическими деревьями. Чуть дальше, свернув налево, они миновали портик и двинулись по проходу, с одной стороны которого росли клены и мох, а с другой сквозь немного мутные окна виднелся большой зал с татами. Им предложили разуться и усадили на подушки перед столом, на котором стояла газовая плитка.
– Only one menu[83], – сказал шофер.
Она откусила от кубика тофу в зеленном соусе, вкус сои и незнакомой травы удивил ее, она беспричинно рассмеялась; Канто остался невозмутим, им постоянно подливали жареный чай[84], которому она предпочла бы пиво.
– Meet Scott san now[85], – сказал он.
Она вернулась вслед за ним к машине, смотрела на пролетающие улицы, не видя их, вздрогнула, когда он открыл ей дверцу.
– Scott san inside[86], – сказал он, указывая на фасад, скрытый короткими занавесками.
Нандзэн-дзи продолжал свое дело, минеральная пелена обволакивала ее, что-то смещалось, что-то становилось жидкостью. Она зашла в чайный домик через застекленную дверь, спрятанную за четырьмя полотнищами коричневой ткани, покрытой иероглифами. Это было старое здание с темными стенами, черепичными крышей и козырьком; внутри – сон дерева и потертых полок со старинными глиняными кувшинами с чаем, повязанными оранжевыми шнурами с длинными помпонами; ее с большим воодушевлением приветствовал ареопаг молодых женщин в светлых блузах, зеленых фартуках и белых платках на голове, повязанных на монашеский манер. Свисающие с потолка перед ней надписи наверняка указывали, какие сорта чая сегодня в продаже. Пространство разграничивала стойка в форме буквы L. За ней большое каллиграфическое полотно отделяло внутреннее помещение, где без устали взвешивали и паковали. Справа в освещенной витрине были выставлены чайные принадлежности, коробочки с чаем и маленький изящный чайник, цена которого показалась ей непомерной. Она вздрогнула, когда с ней заговорили по-английски. Внезапно возникший прямо у нее перед глазами головной платок молодой женщины привел ее в растерянность, и она не поняла, что та ей сказала.
– Okyakusama[87] needs help?[88] – повторила женщина.
– О, – сказала Роза, – the tea room, please?[89]
Молодая женщина улыбнулась, кивнула в глубину зала и показала жестом, что нужно повернуть направо. Бет Скотт ждала, погрузившись в чтение и прислонившись спиной к матовой стене песочного цвета. Столики были из того же старого темного дерева, которое накладывало свою патину на весь дом. Более светлые деревянные перегородки с прорезанными вертикальными линиями вносили современную нотку. Любопытным образом сочетание этих сегодняшних примет с чугунным чайником и бамбуковыми принадлежностями за стойкой создавало ощущение растянутости времени, утраченного самозабвения. Окно на одной стороне, подобное окнам ее спальни, выходило на улицу, на другой за стеклами проема открывалась миниатюрная растительная картина с кленом, папоротником и несколькими азалиями.
Бет Скотт подняла глаза на Розу.
– А, здравствуйте, здравствуйте, – сказала она, – как я рада вас видеть.
И, пока Роза усаживалась, добавила:
– Готовы к мистическому опыту?
В рассеянном свете зала лицо ее казалось нежным, почти шелковистым.
– Где мы? – спросила Роза.
– В единственном чайном домике города, где подают койчу.
Они посмотрели друг на друга.
– Вы проделали большой путь, – сказала англичанка.
К ним подошла официантка, Бет заказала на японском языке, прозвучавшем для Розы чарующе. Молодая женщина в зеленом фартуке засмеялась, прикрыв рот ладошкой, и удалилась, легко скользя по плашкам пола.
– Я только что из Нандзэн-дзи, – сказала Роза. – Отец заставил меня ходить из храма в храм; полагаю, это и значит «проделать большой путь».
– Нандзэн-дзи не самый красивый из всех, – заметила Бет, – но там у меня возникает желание всплакнуть.
– Говорят, вы просто живете в садах дзен, – сказала Роза.
– Это Поль вам сказал? – засмеялась та.
Упоминание о Поле заставило Розу покраснеть.
– Как вы познакомились с отцом?
– Я была одной из его клиенток, но потом мы подружились.
– Чем вы занимаетесь в жизни?
– Разными вещами. Я вдова, богата, люблю Киото, провожу здесь девять месяцев в году, больше сказать нечего.
Сказать можно еще многое, подумала Роза.
– Моя мать умерла пять лет назад, – произнесла она. – В тот момент я подумала, что отец свяжется со мной.
– Пять лет назад? – повторила Бет. – Пять лет назад Хару заболел, и болезнь оказалась долгой и тяжелой.
– Все здесь заболевали, – сказала Роза.
– Вы подумали о Кларе? – спросила Бет.
Официантка поставила перед ними продолговатое зеленое пирожное для Бет, круглое и белое для Розы, с бамбуковой палочкой вместо вилки. Тарелка Розы была коричневой с серыми разводами.
– Поешьте, – сказала Бет. – Лучше не на пустой желудок.
Роза неловко взялась за палочку, смущенная рыхлой текстурой выпечки. Внутри оказалось красное тесто, сладкое во рту и особенно изысканное по контрасту с безвкусной мягкостью оболочки.
