Только б жила Россия - [116]

— Но бьемся-то, мин херц, почти одной первой линией, десятью — двенадцатью тыщами солдат… Ай да механизмус!

— Люди, Алексашка… Не люди — чистое золото! — Петр свел брови. — Двигай-ка оба конных крыла в обход. Время! А ты, Брюс, поддай жару ихней гвардии. Не унимается, погляжу!

13

— Ваше величество, атака…

— Спокойствие, Реншильд. Не давать русским ни минуты отдыха, бить в одну точку. Оставьте при мне полуэскадрон драбантов, прочих разверните за упландцами и кальмарцами. Когда ввести их в дело — решите сами.

Обрадованный фельдмаршал подозвал командира королевской охраны, отдав приказ, поспешил к месту прорыва.

Просвистело ядро, запрыгало на выбоинах. Адлерфельд заботливо поправил тент над головой короля, поднес ему прохладительное питье.

— Благодарю, Густав. Что ваши записи? Не вполне подходящая обстановка, не так ли? Терпение. Скоро все будет иначе… — Король скупо улыбнулся. — Недалеко то время, когда мир узнает о славных историках Швеции, которые ни в чем не уступят знаменитым древнеримским авторам. Я имею в виду пастора Нордберга и вас, Адлерфельд.

Камергер поклонился и неожиданно — вопреки всем правилам этикета — подскочил, низко присел, как бы отыскивая что-то в траве. Выше плеча, перевитого аксельбантом, где секунду назад круглилось молодое румяное лицо, надуваясь, вспухал багровый пузырь… Кровь тугой струей окатила королевские подушки.

— Густав!..

Примчался растерянный Спарре, круто осадил коня.

— Ваше величество, кавалерия русских обходит фланги!

— Ерунда. Мои верные кирасиры и рейтары приготовили им достойную… — Голос короля потонул в грохоте падающих ядер. Сразу два угодили в лошадей, и взмыло дикое ржанье, третье, пробив тент, расщепило правую дрогу качалки. Свита шарахнулась в стороны. Карл ничком лежал под обломками; на раненой ступне, забинтованной в белое, ширилось кровавое пятно.

— Густав, сюда… — в беспамятстве позвал он.

— Адлерфельд убит, ваше величество, — тихо доложил граф Понятовский, опускаясь на колени.

— Ах, да… да… — вспомнил король и, превозмогая боль, отчеканил: — Вызвать гвардейский батальон. Я сам поведу его на русских!

Спарре замялся. Гвардия, вынужденная растянуть строй, чтобы как-то заполнить пустоту в центре, сражалась вся до одного человека.

— Что с вами? Я не узнаю вас, генерал-губернатор Москвы… — Карл с усилием приподнялся. — Коня и шпагу!

Граф Понятовский бегом привел свою лошадь, но лейб-медик в ужасе замахал руками: повелитель снова был без сознания.

— Викинги, спасайте короля! — вырвалось с отчаяньем у Спарре. Густо выпевали пули, посланные из русских шеренг, чины штаба, сгрудившиеся над качалкой, беспомощно оглядывались. Наконец подоспели драбанты, уложили Карла на древки знамен и, стараясь шагать в ногу, понесли к обозам…

Посреди поля ненадолго съехались Реншильд, Левенгаупт и Гилленкрок.

— Граф, необходим быстрый маневр. Иначе… — Генерал-квартирмейстер не договорил, но было ясно и так. Драгунские крылья русских, сковав боем рейтарскую и кирасирскую кавалерию, своими крайними полками выносились все дальше в охват. Слева, западнее гор, синели казачьи загоны, судя по всему, авангард гетмана Скоропадского, который подтягивался из-за Будищ, там и сям в кустах мелькали остроконечные калмыцкие шапки.

— Граф! — повторил Гилленкрок.

Главнокомандующий словно окаменел, глядя вполоборота на пустую королевскую качалку, искромсанную ядрами.

Вмешался Левенгаупт:

— Аксель, берите всех, кто окажется под рукой, атакуйте Меншикова. Основная угроза — справа, учтите. Если русским удастся перехватить лесные дороги, все пропало. Заслоните обозы, подумайте о безопасности короля.

— Неужели… отступать?

— Отход неизбежен, и от вас во многом зависит, превратится ли он в новые Канны, или только… Да хранит вас бог!

— Барон, вернитесь! — пронзительно крикнул Реншильд. — Есть приказ, отданный монархом, и я не позволю, — слышите? — не позволю менять в нем ни одной буквы… Ступайте в линию, оба… оба!

— Вы… не главнокомандующий, а болван! — выпалил ему в лицо взбешенный Левенгаупт. — Аксель, действуйте. Под мою ответственность!

К горлу Реншильда подступило удушье. Он рванул тугой ворот, позвал адъютанта, чтобы распорядиться об аресте наглеца-генерала, и не успел что-либо предпринять. Рев сгустился, штыковая свалка прихлынула вплотную, закипела вокруг… На глазах умирала гвардия, сдавленная русскими, шаг за шагом пятились остроготцы, далекарлийцы, зидерманландцы… О чем надрывается Спарре, несостоявшийся московский губернатор? Наша пехота погибла? Да, все летит в преисподнюю, он прав… Что-то звонким юношеским тенорком прокричал принц Вюртембергский, двоюродный брат короля. Ах, да: вперед, в атаку… Но с кем, с кем? Все рушилось. В гуще боя на мгновенье возник нахмуренно-злой Левенгаупт: созывая солдат лейб-регимента, откатившихся от редутов, он указывал шпагой в лес. Реншильд бледно усмехнулся. «Герою» бесславной Лесной, надутому индюку, в подобных делах опыта не занимать!

— Ваше превосходительство… О, господи!

Главнокомандующий медленно повернул голову. Приседая на длинных ногах, к нему несся перебежчик-семеновец.

— Лошадь! Прикажите дать мне лошадь…