Тогда в Севилье - [16]
Розитта. Тебе было дурно?
Донья Лаура. Мне было нехорошо, дети мои, но теперь, слава богу, все прошло.
Донья Анна(ревниво). На вас лица нет, голубушка. Не случилось ли чего-нибудь с вами?
Донья Лаура (надменно). Со мной? Нет, разумеется. (Метнув презрительный взгляд на Дон Жуана.) А что же со мной тут могло произойти? Но, извините меня, сеньоры. Я оставлю вас ненадолго. (Дон Оттавио.) Брат, я попрошу тебя на минутку.
Донья Лаура, подхваченная с обеих сторон дочерьми, уходит. За ней Дон Оттавио.
Донья Анна. Я помогу вам, милочка. (Тоже выходит.)
Командор и Дон Жуан смотрят друг на друга несколько секунд.
Затем оба разражаются смехом. Дон Жуан умолкает первым.
Дон Жуан. Плохой смех. Флорестино прав — надо собирать вещи. Это все не доведет до добра.
Командор. Что — это?
Дон Жуан. Женщины.
Командор. Уж не согрешили ли вы с Розиттой или Лючией?
Дон Жуан. Я еще не настолько стар, чтобы волочиться за девочками.
Командор. Неужели вы польстились на старуху Лауру?
Дон Жуан. Увы. Я вышел из того возраста, когда бегают за пожилыми женщинами.
Командор. Что же тогда?. Проклятье! (Хватаясь за шпагу.) Может быть, какие-нибудь вольности с Доньей Анной?
Дон Жуан(тоже хватаясь за шпагу). Нет! (С вызовом.) А что? Вам это было бы неприятно?
Командор(со смехом). Я был бы счастлив драться с вами при условии, что вы будете меня перевязывать… Но мне надо с вами поговорить. Выслушайте меня и не осуждайте. Вы сами виной тому, что со мной произошло. (Дрогнувшим голосом.) Я должен признаться вам… (Берет Дон Жуана за руки и пристально смотрит на него.) Признаться в любви.
Дон Жуан(потрясенно). Мне?!
Командор опускает голову.
Дон Жуан. Боже мой, что за день! И мужчины и женщины… (Почти в панике.) Но как мне понять вас?
Командор(рассмеявшись). Я должен признаться вам в любви к вашей сестре.
Дон Жуан(глубоко вздохнув). Слава богу!
Командор(оживленно). Вы рады этому?
Дон Жуан(смущенно). Нет, я другое имел в виду. Но как это могло произойти? Ведь вы ее даже ни разу не видели.
Командор(смотря прямо в глаза Дон Жуану, который все более смущается). Когда я впервые встретил вас, я почувствовал к вам необычайную привязанность. Вот лицо, подумал я, которое, будь оно лицом женщины, покорило бы меня. Но когда я узнал, что у вас есть сестра и что вы сходны не только лицом, но и характером, о-о… тогда словно кто-то сказал мне: вот она твоя судьба. Простите, я говорю бессвязно… но с той минуты, как я понял, что люблю вашу сестру, я уже не принадлежу себе.
Дон Жуан. Что же вы хотите от меня?
Командор. Обещайте познакомить меня с нею и научите, как расположить ее к себе. Ведь кому же знать женщин, если не вам, не правда ли?
Дон Жуан(пожав плечами, насмешливо). Я думаю, что лучший способ заставить женщину полюбить себя, это вести себя так, как если бы она вас уже любила.
Командор. Но если женщине это будет неприятно? Ведь она может оскорбиться?
Дон Жуан. Что бы вам ни говорила женщина, когда вы с нею объясняетесь, когда вы ее целуете, как бы она ни возмущалась, одни слова означают только то, что она довольна вашим поведением. Ибо в противном случае она не ограничилась бы только словами. А вернее всего, просто не допустила бы вас до объяснения.
Командор. Но если она говорит: «Я запрещаю вам это!»
Дон Жуан. Это может означать: «Я позволяю вам это».
Командор. «Я требую, чтобы вы оставили меня в покое»?
Дон Жуан. Вы будете глупцом, если послушаетесь.
Командор. «Как вы смеете? Вы с ума сошли?»
Дон Жуан. Это вопрос риторический. На него надо отвечать продолжением действия.
Командор(смеясь). И это относится ко всем женщинам?
Дон Жуан. Безусловно. За исключением моей сестры, разумеется. Видите ли, она несколько необычная девушка…
Командор(восторженно). Еще бы!
Дон Жуан. Она не похожа на всех женщин…
Командор(так же). Посмел бы кто-нибудь утверждать обратное!
Дон Жуан. И поэтому, мне кажется, для того, чтобы добиться ее расположения, надо прежде всего оказаться способным понять ее.
Командор с притворной подавленностью качает головой.
Входит Флорестино.
Флорестино(Дон Жуану). Простите, сеньор, но Дон Оттавио просил вас зайти к нему. (Тихо Дон Жуану.) Он совершенно взбешен. Что вы тут натворили в его курятнике? Похоже на то, что я вовремя начал укладывать вещи.
Дон Жуан(досадливо машет рукой. Командору). К сожалению, я должен прервать нашу беседу. (Уходит.)
Командор рассматривает сокрушенную физиономию слуги.
Командор. Что там случилось? Почему у тебя такой грустный вид?
Флорестино(с сердцем). Ну как же, сеньор? Всему виной слава моего господина. Ведь есть же такие счастливые мужчины, на которых ни одна баба не взглянет. А на моего… (Сокрушенно крутит головой.) И думаете, мы виноваты? Честью клянусь, что нет!
Командор. Я и без твоей клятвы знаю, что Дон Жуан ни в чем не виноват.
Флорестино(опасливо). Что вы имеете в виду, сеньор?
Командор. Подойди-ка сюда.
Флорестино подходит.
(Тихо.) Мне все известно про твоего господина.
Флорестино. Что именно, сеньор?
Командор. Да, например, то, что он тебе не господин, а… госпожа.
Флорестино. Тсс, тише, сеньор! (Спохватившись.) Что — вы, сеньор? Как это — госпожа?
Командор. Да, она сама мне призналась.
Есть люди, с которыми ты не только знаком, но даже дружишь, вас связывают взаимные симпатии и интересы... Но вот эти люди умерли, и ты понимаешь, что лишился навсегда едва ли не самого ценного в жизни — духовного общения с близким человеком. Понимать-то ты это понимаешь, однако чувства так и не могут с этим примириться...Этот сборник, естественно, не мог вместить всех моих «встреч на грешной земле» — да я и сейчас продолжаю встречаться и писать. Увидит ли написанное свет — зависит не от меня. И даже не от издателя — он обещал еще в этом году выпустить второй том, — а только от вас, моих читателей...
Признаться своему лучшему другу, что вы любовник его дочери — дело очень деликатное. А если он к тому же крестный отец мафии — то и очень опасное…У Этьена, адвоката и лучшего друга мафиозо Карлоса, день не заладился с утра: у него роман с дочерью Карлоса, которая хочет за него замуж, а он небезосновательно боится, что Карлос об этом узнает и не так поймет… У него в ванной протечка — и залита квартира соседа снизу, буддиста… А главное — с утра является Карлос, который назначил квартиру Этьена местом для передачи продажному полицейскому крупной взятки… Деньги, мафия, полиция, любовь, предательство… Путаница и комические ситуации, разрешающиеся самым неожиданным образом.
Французская комедия положений в лучших традициях с элементами театра абсурда. Сорокалетний Ален Боман женат на Натали, которая стареет в семь раз быстрее него, но сама не замечает этого. Неспособный вынести жизни с женщиной, которая годится ему в бабушки, Ален Боман предлагает Эрве, работающему в его компании стажером, позаботиться о жене. Эрве, который видит в Натали не бабушку, а молодую привлекательную тридцатипятилетнюю женщину, охотно соглашается. Сколько лет на самом деле Натали? Или рутина супружеской жизни в свела Алена Бомона с ума? Или это галлюцинации мужа, который не может объективно оценить свою жену? Автор — Себастьян Тьери, которого критики называют новой звездой французской драматургии.
Двое людей, Он и Она, встречаются через равные промежутки времени, любят друг друга. Но расстаться со своими прежними семьями не могут, или не хотят. Перед нами проходят 30 лет их жизни и редких встреч в разных городах и странах. И именно этот срез, тридцатилетний срез жизни нашей страны, стань он предметом исследования драматурга и режиссера, мог бы вытянуть пьесу на самый высокий уровень.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Простая деревенская девушка Диана неожиданно для себя узнает, что она – незаконнорожденная дочь знатного герцога, который, умирая, завещал ей титул и владения. Все бы ничего, но законнорожденная племянница герцога Теодора не намерена просто так уступать несправедливо завещанное Диане. Но той суждено не только вкусить сладость дворянской жизни, но полюбить прекрасного аристократа, который, на удивление самой Диане, отвечает ей взаимностью.
В одном только первом акте «Виндзорских проказниц», — писал в 1873 году Энгельс Марксу, — больше жизни и движения, чем во всей немецкой литературе.