Тогда в Севилье - [13]
Слуга. Вот этот — в шляпе с зеленым пером.
Служанка. Это и есть Дон Жуан?
Слуга. Ну да, говорят же тебе.
Служанка. Господи, какой красавец!
Повариха. Просто ангельское личико!
Слуга. Да, ничего себе ангел. А вот троих бычков пригвоздил к земле, точно хороший эспадо.
Голоса в толпе. Где Дон Жуан? Как, это тот самый Дон Жуан? Сколько убитых? Трое? Какое там трое, — шестеро! Да нет, эти только остались, а штук десять уже уволокли! Не десять, а двадцать пять! И это все мужья? Ну да! И все, как один, рогоносцы! Ай да Дон Жуан! Вот его слуга!
Шум толпы усиливается. Все приветственно машут руками и, окружив Дон Жуана, скрывают его от нас. Затем над толпой показывается его голова, потом он весь. Его подняли на руки. С приветственными криками: «Да здравствует Дон Жуан!», «Долой рогоносцев!» — толпа уносит его. За ним, окруженный женщинами и важно подняв голову, удаляется Флорестино.
Донья Лаура, Донья Анна, Розитта, Лючиа и Катерина восторженно смотрят им вслед.
Дон Оттавио(смеясь). Пока они донесут его до дома, число тех, кого он ранил, дойдет, наверное, до сотни.
Командор. И они не ошибутся. Если говорить о тех, кого он ранил в сердце, то наберется гораздо больше. И те (махнув рукой в сторону толпы) и эти (кивнув головой на женщин). И еще найдутся.
Дон Оттавио. Клянусь всеми святыми, что вы правы. Дьявол меня забери, если я не влюбился в него, как самая последняя дурочка.
Командор (глухо, про себя). Черт меня возьми, если я не влюблен, как самый последний дурачок.
Оба приветственно машут шляпами вслед ушедшим.
Картина четвертая
Объяснения
Опять тот же дворик в доме Дон Оттавио. Дон Жуан стоит У окна и смотрит вдаль. Проходит Флорестино с одеждой, переброшенной через руку.
Дон Жуан. Флорестино!
Флорестино. Да, сеньор!
Дон Жуан. Чем ты занят?
Флорестино. Укладываю вещи, сеньор.
Дон Жуан. Что это значит? Я еще не собираюсь отсюда уезжать.
Флорестино. Уж не хотите ли. вы дождаться, пока нас об этом попросят?
Дон Жуан. Чепуха! Разве что-нибудь случилось?
Флорестино. Три женщины в доме, сеньор, и одна около.
Дон Жуан. Ну и что?
Флорестино. Все влюблены в вас, как кошки.
Дон Жуан. Не смей сравнивать женщин с кошками. Ты, кажется, забываешься?
Флорестино. Простите, сеньор, во я и не сравниваю. С кошками нам было бы спокойнее. (Вздохнув.) Эх, сеньор! И подумать только, что вам никогда не пришлось бы столько терпеть от женщин, не заставь вас отец (шепотом) разыгрывать из себя мужчину.
Дон Жуан. У него не было другого выхода. Если бы он с самого моего рождения не скрыл мой пол, то все состояние после смерти отца ушло бы из нашей семьи. А мне пришлось бы пойти в монастырь.
Флорестино. Уж и не знаю, что хуже. Не может эта история кончиться добром. Поверьте моему чутью, сеньор. (Тянет носом.) Надвигается гроза.
Дон Жуан. Не выдумывай.
Флорестино. Не сегодня-завтра грянет гром, сеньор.
Входит Лючиа. В руках у нее ноты.
Лючиа. О! Вы заняты!
Дон Жуан. Нет, нет, сеньорита, что вы.
Флорестино кланяется и уходит. В дверях успевает состроить Дон Жуану, из-за спины Лючии, соболезнующую гримасу. Сев в кресло, расположенное посредине комнаты, Лючиа несколько секунд смущенно бьет себя по руке нотами. Дон Жуан спокойно рассматривает ее.
Лючиа(запинаясь). Я хотела… я хотела… Вы знаете… я так признательна вам за эти ноты…
Дон Жуан сдержанно кланяется.
Лючиа. Мне так неловко, что я была неблагодарна… Вы не сердитесь на меня?..
Дон Жуан пожимает плечами.
Лючиа. Мне казалось, что вы считаете меня глупенькой.
Дон Жуан делает отрицательный жест.
Лючиа. А теперь вы, наверное, будете считать меня совсем глупой?
Дон Жуан отрицательно качает головой.
Лючиа. Вы знаете, я сегодня всю ночь не спала.
Дон Жуан изображает соболезнование.
Лючиа. И все время думала о вас…
Дон Жуан изображает удивление.
Лючиа. …и об этой ужасной дуэли… Я знаю… вы дрались из-за меня.
Дон Жуан(чувствуя, что далее молчать опасно). Ну, что вы. Ради бога, не беспокойте себя подобными предположениями. Я просто повздорил с этими сеньорами…
Лючиа(перебивая). Нет, нет; не отрицайте… Не думайте, пожалуйста, что я ничего не понимаю… Я прекрасно знаю, как все произошло. Они оскорбили вас из зависти, что вы оказались предупредительнее их.
Дон Жуан хочет протестовать.
(Останавливает его жестом.) Да, да, это так… Но я бы не хотела, чтобы вы меня считали неблагодарной…
Дон Жуан. Поверьте мне, сеньорита, не стоит даже говорить о таком пустяке. (Берёт у нее ноты.) Скажите лучше, понравился ли вам этот романс?
Лючиа(задумчиво). О да.
Дон Жуан. А какие романсы вы более любите: веселые или грустные?
Лючиа(еще задумчивей). Что?
Дон Жуан. Что вы любите?
Лючиа. Я люблю… (закрыв лицо руками) вас.
Пауза, во время которой Дон Жуан сидит, подняв брови настолько высоко, насколько это возможно.
Лючиа. А вы… вы любите меня?
Дон Жуан(вздохнув). Дитя мое… (Заученным тоном.) Если бы сердце мое было свободно, то я, без сомнения влюбился бы в вас. Но, увы, другая владеет…
Входит Розитта с книгой в руках.
Розитта. Я не помешала вам?
Дон Жуан. Мы очень рады.
Лючиа злобно смотрит на сестру.
Розитта. Но что с тобой, Лючиа? Ты чем-то взволнована? Ты так растрепана.
Лючиа, почти выбегает из комнаты.
Есть люди, с которыми ты не только знаком, но даже дружишь, вас связывают взаимные симпатии и интересы... Но вот эти люди умерли, и ты понимаешь, что лишился навсегда едва ли не самого ценного в жизни — духовного общения с близким человеком. Понимать-то ты это понимаешь, однако чувства так и не могут с этим примириться...Этот сборник, естественно, не мог вместить всех моих «встреч на грешной земле» — да я и сейчас продолжаю встречаться и писать. Увидит ли написанное свет — зависит не от меня. И даже не от издателя — он обещал еще в этом году выпустить второй том, — а только от вас, моих читателей...
Признаться своему лучшему другу, что вы любовник его дочери — дело очень деликатное. А если он к тому же крестный отец мафии — то и очень опасное…У Этьена, адвоката и лучшего друга мафиозо Карлоса, день не заладился с утра: у него роман с дочерью Карлоса, которая хочет за него замуж, а он небезосновательно боится, что Карлос об этом узнает и не так поймет… У него в ванной протечка — и залита квартира соседа снизу, буддиста… А главное — с утра является Карлос, который назначил квартиру Этьена местом для передачи продажному полицейскому крупной взятки… Деньги, мафия, полиция, любовь, предательство… Путаница и комические ситуации, разрешающиеся самым неожиданным образом.
Французская комедия положений в лучших традициях с элементами театра абсурда. Сорокалетний Ален Боман женат на Натали, которая стареет в семь раз быстрее него, но сама не замечает этого. Неспособный вынести жизни с женщиной, которая годится ему в бабушки, Ален Боман предлагает Эрве, работающему в его компании стажером, позаботиться о жене. Эрве, который видит в Натали не бабушку, а молодую привлекательную тридцатипятилетнюю женщину, охотно соглашается. Сколько лет на самом деле Натали? Или рутина супружеской жизни в свела Алена Бомона с ума? Или это галлюцинации мужа, который не может объективно оценить свою жену? Автор — Себастьян Тьери, которого критики называют новой звездой французской драматургии.
Двое людей, Он и Она, встречаются через равные промежутки времени, любят друг друга. Но расстаться со своими прежними семьями не могут, или не хотят. Перед нами проходят 30 лет их жизни и редких встреч в разных городах и странах. И именно этот срез, тридцатилетний срез жизни нашей страны, стань он предметом исследования драматурга и режиссера, мог бы вытянуть пьесу на самый высокий уровень.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Простая деревенская девушка Диана неожиданно для себя узнает, что она – незаконнорожденная дочь знатного герцога, который, умирая, завещал ей титул и владения. Все бы ничего, но законнорожденная племянница герцога Теодора не намерена просто так уступать несправедливо завещанное Диане. Но той суждено не только вкусить сладость дворянской жизни, но полюбить прекрасного аристократа, который, на удивление самой Диане, отвечает ей взаимностью.
В одном только первом акте «Виндзорских проказниц», — писал в 1873 году Энгельс Марксу, — больше жизни и движения, чем во всей немецкой литературе.