Точка - [28]

— Почему нет?

— Имея глобальную цель, станешь ли ты заниматься банальными налетами? Тем более, что это разные группы юнитов, Иосиф. Орднунг-юниты и саботаж-юниты.

— А в чем разница?

Искин вздохнул.

— В программах.

— Погоди, но саботаж и ограбление — это разные вещи.

— Разницы как раз нет. Указывается предмет, время, начальная и конечная точки работы программы. Необходима просто настройка.

— Возможно, — сказал Берштайн. — Ты больше моего знаешь. Ты же, кажется, имел дело с этим в Фольдланде? Но, прости, разве это не выглядит подозрительным? Допуск наблюдателей в Киле и юниты здесь?

— Я подумаю, — сказал Искин.

— Подумай, подумай, — Берштайн поднялся. — Про деньги не забудь.

Он показал на нагрудный карман.

— Да, хорошо. До послезавтра.

Искин спустился по лестнице в холл.

— Труди, — обратился он к секретарше, которая сидела за стойкой, уткнувшись в газетный кроссворд, — у вас есть мелкая монета?

— А сколько вам нужно? — спросила Труди, поднимая глаза.

— Мне бы разменять десять марок.

— Ой, найду!

Труди достала сумочку и установила ее на стол. Щелкнула застежка, разъехалась молния, открывая внутренние отделения. Искин слегка отстранился, избегая смотреть в недра чужой вещи. Любопытно, конечно, но все равно, что в чужую жизнь заглядывать. Нет, он предпочел просто глазеть на Труди.

Ей было к тридцати. У нее были черные волосы, сколотые заколками. С правой стороны топорщился венчик. На левом виске серебрился тонкий узорчатый диск — Искин так и не понял, украшение это илирисунок. Крохотные морщинки, легкиетени под глазами, закушенная в поисковом раже губа. Крыло носа было проколото, в нем сверкал прозрачный камешек. Африканская мода.

Почему-то Искин поневоле начал сравнивать Труди сначала со Стеф, потом с Аннет. Обеим она проигрывала.

— Вот.

Секретарша выложила на стойку монеты в пять и две марки. Затем к ним присоединились еще четыре монеты — по двадцать пять грошей.

— Восемь марок, — сказал Искин.

— Да-да, я знаю.

Труди выдвинула ящик стола. Мелькнули зеркальце, расческа, какая-то книжка мелкого формата с золотистым крестом на темной обложке. Такие распространял тот же «Спасающий Христос».

— Сейчас.

Она мимолетно улыбнулась Искину. Коричневые монетки в один, пять и десять грошей добавились к предыдущим.

— Этого хватит, — сказал Искин, достав из кармана халата купюру. — Это вам, Труди.

Секретарша растеряно взяла банкноту.

— Но у меня, похоже, не набирается адекватной суммы. Погодите, я посмотрю в пальто.

— Не стоит, — жестом остановил ее движение Искин. Зажав портфель между колен, он сгреб мелочь в ладонь. — Я же должен вам марку за кофе, не так ли? А остальное будет авансом. За следующую чашку.

— Тоже сверхсладкого? — улыбнулась Труди.

— Непременно!

— Спасибо.

Искин кивнул.

В коридоре он переоделся, запихнув халат в пластиковую корзину, а бахилы — в урну. Вспомнив, достал из халата деньги. Теперь следовало где-нибудь пообедать. И лучше всего подошло бы какое-нибудь тихое место. Лем чувствовал необходимость серьезно обдумать новости от Бозена. Значит, никаких навязчивых официантов и толкотни.

— Труди, — он снова вышел в холл, подворачивая ворот на куртке, — вы не знаете, где здесь можно перекусить?

— Это приглашение?

Искин смутился.

— Нет. Я… Извините, Труди, я не имел ввиду…

Он умолк. Возникла неловкая пауза. Искин и не думал приглашать Труди на обед, но фраза, надо признать, получилась двусмысленная. Обижать женщину отказом, объясняя, что она не так его поняла, Искину не хотелось.

Несколько секунд Труди смотрела ему в лицо.

— То есть, вы не приглашаете меня, а просто хотели узнать, имеется ли поблизости недорогое, но приличное кафе?

Искин подумал, что сформулировать точнее, наверное, не смог бы и сам.

— Да, — с облегчением выдохнул он. — Именно это! Я сразу прошу прощения, если как-то вас задел своим неуклюжим предложением.

Труди фыркнула.

— Никак не задели. Видели бы вы себя! — сказала она весело. — У вас такая озабоченная складка на лбу сразу появилась!

— Серьезно?

Секретарша кивнула.

— А я думаю: как же я с ним пойду? У меня — другие дела. Есть более интересные мне люди. Я вовсе не хочу…

Она осеклась.

— А вы прелестно краснеете, — сказал Искин.

— Простите.

— Давайте с самого начала? — предложил Искин. — Иначе, чувствую, нам обоим станет неловко, и мы с вами отправимся куда-нибудь вдвоем, вовсе не намереваясь этого делать. Психологическая ловушка.

Труди рассмеялась.

— Значит, вам нужно кафе?

Искин кивнул.

— Да.

— В этом районе? Этот район, извините, достаточно дорогой.

— Можно у Штиль-плац.

— Ой, нет, я там не бываю, — сказала Труди. Она задумалась. — Знаете, за Зиман-аллее есть хорошее кафе. Там тихо.

— Это далеко?

— Отсюда — метров двести. Сразу пересекаете улицу и проходите через сквозной дворик дома с автоматической прачечной в цоколе.

— Я увижу? — спросил Искин.

— Да, конечно, — кивнула Труди, — это «Олимпик», у них с десяток прачечных по городу, на углу дома стиральный автомат в тоге — их вывеска.

— Кажется, что-то подобное я видел.

— Тогда не заблудитесь. По дворику выходите на аллею, а наискосок будет кафе.

— У него есть название?

— Ой, какое-то простое… — Труди, вспоминая, приложила палец к диску на виске. — Сейчас, постойте… — она заблуждала глазами по холлу. Взгляд ее уткнулся в дешевую картонную репродукцию. Древесные стволы, плющ. Кажется, это была картина Ван Гога. — «Пихта»! Нет, что-то похожее. «Кипарис»! Кафе называется «Кипарис»!