Ткач - [11]

— Я ничегошеньки не понял, учитель! — Фин, как всегда, подскакивает со стула, задорно улыбаясь. Сид дергает близнеца за руку, усаживая на место.

— Неудивительно, мальчик, неудивительно, ты ведь все свои силы тратишь на растягивание мышц лица. Сид, может быть, ты объяснишь брату?

Сид гордо задирает нос, кланяется учителю и уверенно произносит:

— Дело не в том, какой путь ты выбрал, а каким стал его финал, потому что он — залог для начала нового пути. Нет ни добра, ни зла, есть лишь итог, который всегда можно изменить новым витком жизни. Лишая создание жизни, помни не то, какой была его жизнь, а каким станет её продолжение.

Фин задумчиво складывает из бумаги журавлика. Он видел этих странных птиц на карте одного из эфиров. Красивые. У них тоже есть путь. С юга на север, с севера на юг. И они не задумываются о том, каким станет конец. А он, Фин, должен помнить об этом, потому что однажды ему будут подвластны все пути. Каждого журавля, каждого эфира, каждой сути.

Глава пятая

Лита так и не смогла уснуть. Она мучилась вопросами, ворочаясь в жаркой постели. Когда бездействие и тщетные попытки провалиться в сон ей надоели, девушка встала, стараясь не скрипеть половицами, спустилась вниз и увидела спящего Фина. Парень не потрудился устроиться хотя бы на лавке, уснув прямо за столом, опустив голову на руки. Лита осторожно опустилась на стул. Наконец можно было разглядеть глашатая. Как-то так получалось, что он постоянно двигался, гримасничал, отворачивался, отвечая на вопросы других — лицо его не отпечатывалось в памяти, сохранялось лишь тепло его улыбки. Странно, но даже спустя несколько недель, проведенных вместе, Лита вряд ли смогла бы его описать. Теперь она рассматривала его внимательно, словно опасаясь, что стоит ей отойти, память снова сыграет с ней злую шутку.

Темные длинные волосы Фина были увязаны кожаным ремешком в небрежный хвост. Некоторые пряди выбились, упав на лицо. Тонкие брови и длинные ресницы. Правильной формы нос. Искусанные губы. Такой серьезный. Лита моргнула, поймав себя на этой мысли. Так редко удавалось видеть Фина серьезным. Да ведь он красавец… Девушка едва не подскочила. Как раньше не заметила, не оценила? Спроси у нее кто-нибудь, она сказала бы, что не встречала человека неприметнее, чем Фин, но сейчас… Лита подперла щеку ладонью и на мгновение прикрыла глаза.

Когда она проснулась, первым, что увидела, стали голубые глаза Фина. Смеющиеся.

— Подсматривала за мной?

— Вовсе нет!

Девушка резко встала со стула и, всё еще стараясь проморгаться со сна, принялась за приготовление завтрака, как если бы лишь за секунду до этого присела отдохнуть. Беда лишь в том, что Лита не знала, как долго спала, как долго её рассматривал Фин. Судя по звукам наверху, дом медленно просыпался. Около семи утра. Значит, спала она всё же не так долго.

— Знаешь, когда мы с братом были совсем маленькими, мы изобрели игру… Наверное, в неё играют все близнецы. Называется «зеркало», — Фин помолчал, девушка обернулась, замерев с тарелками в руках. Так вот, что он имел в виду, говоря, что она уже видела его брата! Близнецы. Ну надо же. Глашатай улыбнулся, наблюдая за реакцией девушки. — Мы смотрели друг на друга и повторяли движения и мимику. Иногда у нас получалось очень слажено.

Лита улыбнулась, представив мальчишек, забавляющихся подобным. Раньше ей как-то не доводилось видеть близнецов, и она попыталась представить, каков же он, загадочный брат Фина. «Насколько же они похожи?» — спрашивала себя девушка. Фин потер мочку уха, тут же отвечая на незаданный вопрос:

— Мы разные. Кое-кто считает, что близнецов даже родители отличить не могут. Нас же никогда не путали. Даже когда не видели глаз. Сид совсем другой.

— А какой? — Лита присела на крайчик стула, не выпуская тарелок из рук.

— Как-то раз я отправился на охоту. Мы с братом иногда ссорились, и тогда я уходил подальше, чтобы набраться терпения для извинений. Я всегда начинал ссору и точно знал, что первым и должен буду извиниться. Кажется, мне было лет восемь, — улыбка вновь тронула губы глашатая, — и я ненавидел извиняться. Так вот, я забрался так далеко в лесную глушь, что не смог найти дорогу обратно. Всё-таки я был совсем мальчишкой, а грозное слово «охота» подразумевало всего лишь погоню за воробьями. Я долго бродил по тропинкам и окончательно потерялся. Близился вечер. Я так расстроился тем, что оказался никчемным следопытом, поругался с братом, опоздал на ужин, что едва не расплакался. И тут вижу, что прямо мне навстречу сквозь валежник пробирается Сид. Мы вернулись домой, а когда отец решил наказать нас, брат сказал, что это он виноват и в ссоре, и в том, что я убежал. Сида за глупость — как это назвал отец — лишили игр на неделю. Меня тоже наказали… Но когда я спросил у брата, зачем он сделал так, чтобы наказали нас обоих, хотя он мог бы выйти сухим из воды, он ответил: «Я встретил в одной книжке новое слово. «Всегда». Решил проверить, что оно значит не только в теории. Теперь я всегда буду рядом с тобой». С тех пор мы не ссорились.

Фин забрал у Литы тарелки, расставляя их на столе. Девушка поднялась, чтобы снять с плиты закипевший чайник. Кто-то уже спускался по лестнице.