Тиселе - [29]

Естественно, иначе. Взамен магических зрения и слуха у отлученной Заклятой появилось нечто вроде способности чувствовать магию на ощупь, улавливать аромат, вкус и «тепло» заклинания. Причем ни одно из этих новых чувств не походили на слабые, доступные человеку ощущения, а были сродни острой чувствительности животных.

Но вы попробуйте перевести с языка вкуса на язык зрения.

— А мне плевать, как вы видите! — бушевала бывшая ведьма. — Это все равно! Главное смотрите — вот здесь — кислое! Здесь — горькое! Должно быть везде горькое! А у вас!.. У вас вот тут даже сладкое!

— Но откуда ты знаешь, как правильно? — возмутился разозленный нападками Пас.

— Но я ведь права? — парировала отлученная Заклятая. — Проверьте-проверьте, я права. Вот, еще раз — здесь, здесь и здесь — вкус неправильный. Значит, и построено неверно.

Мальчишки нагнулись над конспектом, едва не стукнувшись лбами.

— Права, — упавшим голосом подтвердил Мок. — Но… откуда?

— Это заклинание похоже на другие, такие же, — пожала девушка плечами. Она внезапно подняла взгляд… и ее глаза так и впились в Залемрана. Она увидела его сквозь дверь? Нет, скорее почуяла знакомую магию, но как он не догадался, что так и будет? — Объявляю перерыв! Как вернусь, продолжим!

Прежде, чем коллегианты успели возразить, девушка выскользнула за дверь.

— Забавное зрелище? — уныло спросила она, оттащив мага вглубь коридора, подальше от двери.

— Весьма, — не стал притворяться он. — А еще профессора Брана ругали за отсутствие терпения!

— Нет терпения — не когда кричишь, а когда не объясняешь, — серьезно сообщила Тиселе. — Зачем вы пришли сюда?

— На вас поглядеть, — улыбнулся маг, осторожно отводя с лица девушки прядку волос.

— За день, небось, не нагляделись?

— И вечности бы не хватило! — шутливо ответил Залемран — но его глаза были серьезны. У Тиселе на миг перехватило дыхание. — Будьте осторожней, вы нарушаете сразу десяток правил внутреннего распорядка. За это по головке не погладят.

— Меня мало кто осмеливается гладить по головке, — тряхнула отросшими волосами девушка. И невпопад закончила: — Вы можете говорить мне «ты».

Залемран кивнул, собрался было что-то сказать, но из Зала донеслось нетерпеливое:

— Тис, ты где?!

— Иди, а то они все общежитие перебудят.

— Иду. А ты возвращайся к себе, поздно уже…

На следующий день Залемран задержал коллегиантов после факультатива и потребовал показать результаты экспериментов. Результаты оказались неутешительны — все идеи и планы коллегиантов не выдерживали никакой критики. Залемран продемонстрировал мальчишкам их просчеты, прочитал лекцию об отрицательном и положительном балансе, магической связи между людьми и объектами и сделал пару намеков относительно пути поисков верного решения. Тиселе, которая нахально подслушивала у дверей (если ему можно, почему ей нельзя?), не поняла только одного.

— Почему ты не показал им правильного пути? — спросила она, проскользнув в освободившийся кабинет. — Ты ведь уже все придумал, верно?

Маг весело улыбнулся.

— Во-первых, если бы ты хотела, чтобы все сделал я, ты бы меня и попросила. А во-вторых, выпускной проект — это первая полностью самостоятельная работа. Посторонние могут давать советы, но крайне осторожно, не вмешиваясь в работу. А ты поняла все, что я здесь говорил?

— Ну конечно. Я ведь только колдовать не умею, думать пока не разучилась.

— Тиселе… Я все хотел спросить… но боялся расстроить…

— Чего ты боялся? Если я не захочу, я не отвечу, но не обижусь. Спрашивай.

— Ты… ты не жалеешь о том… что случилось, когда ты… потеряла Силу? Тебя это не…

— Хороший вопрос. Нет.

— Но разве…

— Нет, я ни о чем не жалею, Залемран. Не потому, что простила — я не умею прощать. Просто… лишившись Силы, я лишилась… части себя, так, наверное. Я почти не помню, как это — обладать Силой, быть ведьмой. Это стерлось из памяти. Заклятые были моей семьей, Дом Заклятых — моим домом, но там меня не любили. Когда оборвалась последняя связь… мне было не до того, как я помню. Я есть хотела. А потом… жизнь продолжается. Прошлое лучше оставить за спиной.

— Ты действительно так думаешь? — уточнил ассистент. — Или это способ защититься от воспоминаний?

— Действительно, — подняла Тиселе свои желтые глаза. — Я не умею жалеть — ни других, ни себя. Если бы мне было жалко — я бы сказала, клянусь! Нет, я не хочу ни вернуться туда, ни отомстить, как думал ваш… твой друг. Ничего не хочу. Пока я была ведьмой — мне хотелось отомстить, доказать, добиться. Я больше не ведьма, мне не нужно на всех сердиться. А Мышка… Элесит… Я разве не говорила? Мне кажется, сестры хотели поймать меня живой, чтобы испробовать на мне свою последнюю мысль — превратить женщину в самостоятельного стража. То, что сделала Мышка… меня больше нельзя заколдовать, и это хорошо.

— Ты поэтому так разозлилась на идею Вийника?

— Да. Но я бы все равно никогда его не простила, — обыденным голосом добавила Тиселе. — Он меня унизил, такое не забывается.

— Но ты ведь говорила, возле места вашего боя были другие Заклятые, почему они не забрали тебя, а отдали властям? Если бы они заметили, как ты изменилась, то могли бы не отпустить так просто, рассудили бы, например, как и Вийник, оставили бы себе, заставили бы служить.