Черные заросли деревьев обступили поляну. Единственный просвет был перегорожен толстой веткой, на которой сидел необычно одетый юноша и беспечно болтал ногами.
Я протерла глаза. Заметив мой взгляд, он учтиво, хотя и не слезая с ветки, поклонился и спросил:
— Желаете, чтобы корзину передали по назначению сейчас или потом, после вашей смерти?
— Чего-о?
— Желаете, — терпеливо повторил молодой человек, — чтобы корзину передали по назначению сейчас или потом…
— Сейчас, сейчас! — не дослушала я. Перспектива волочить эту тяжесть до дома приводила меня в отчаянье. С радости, вызванной избавлением от обузы, я пропустила мимо ушей странное окончание вопроса.
— Как вам будет угодно. — Юноша пожал плечами, и проклятая корзина исчезла.
— Спасибо, — поблагодарила я и отправилась вслед за ней. То есть попыталась отправиться, ведь выход был один, и он был закрыт. На поляну я попала ползком, а теперь? Неудобно под живым человеком проползать… Слез бы хоть, под веткой я свободно пройду, мне и наклоняться почти не придется.
— Вы не дадите мне дорогу? — робко спросила я.
— Конечно. — Юноша спрыгнул с ветки и с вежливым поклоном посторонился. Я сделала несколько шагов… на миг у меня помутилось в глазах… и вот я опять стою на поляне перед веткой-входом.
Я оглянулась на молодого человека. Тот ободряюще улыбнулся, как бы приглашая меня попробовать еще раз.
Попробовала. Результат тот же.
Я снова посмотрела на молодого человека… человека ли? Он стоял все с той же доброжелательной улыбкой и ждал.
— Отпусти, — тихо попросила я. — Пожалуйста.
Улыбка стала еще шире, плавно перетекая в недобрый оскал.
— Нет, голубушка, — покачал он головой. — Ты нарушила границу… разве тебя не предупреждали? Назад нет возврата. Теперь тебе со мной, в лес.
— Отпусти…
Лесной страж (никогда в них не верила, но чего только ни бывает) снова качнул головой.
— Рад бы, но не могу. Идем?
— Не пойду! — заупрямилась я. — Здесь останусь!
— Как хочешь.
Я, сильно избалованная обычным в городах уважением к даме, ждала, когда он уйдет или откроет дорогу.
Вместо этого страж спокойно подошел и, без предупреждения схватив меня за руку, резко и больно вывернул, заламывая за спину.
Гордо (а потому без единого стона) упав на колени, я только и смогла сказать:
— Ну, ты и сволочь!
Страж сильнее надавил на заломленную руку.
— Ну, как, идешь?
— Гад, — прохрипела я.
— Ну?
— Хорошо, только отпусти, больно же! — не выдержала я на второй минуте.
Выполнив мою просьбу, страж помог мне подняться на ноги.
— Идем. — Он направился в глубь леса.
Как же, дожидайся! Так я за тобой и пошла! На ходу растирая болевшее запястье, я на цыпочках прокралась к выходу с поляны. Не знаю, пропустила бы меня ветка без стража, но только он оглянулся и строго спросил:
— Так ты идешь?
Я покаянно пискнула и, понурив голову, поплелась за ним. Шутки кончились.
— А куда мы идем? — не выдержала я неизвестности.
— В мою берлогу.
— Серьезно?
— Да.
— А что со мной будет?
— Там узнаешь.
— А… — опасливо, — это больно?
— Еще не решил.
— Отпусти, а?
— И не подумаю.
— А как тебя зовут?
— Какая тебе разница?
— Просто так.
(Молчание)
— Скажи, а?
— Не скажу.
— Почему?
— Просто так. Вдруг услышат Заклятые.
— Ты их боишься?
— Опасаюсь. И без того они во все вмешиваются, колдуньи ненормальные.
— А…
— Что еще? — Страж в раздражении повернулся ко мне. Сердце екнуло, но я храбро спросила нарочито небрежным тоном:
— А ты не боишься мне это говорить?
— С чего бы?
Я осклабилась:
— А если я сама — Заклятая?
— Блефуешь, — покачал он головой. — Не поможет.
Мне стало плохо. Ужасы, которые творят стражи с нарушителями границы… о таком рассказывают детям перед сном, чтобы приснились нормальные, полноценные кошмары.
Я с трудом справилась с собой и произнесла с деланным безразличием:
— Как знаешь. Тебе же хуже…
— Прекрати!
— Молчу-молчу.
— Перестань! — взмолился не на шутку перепугавшийся страж. — Будь ты Заклятая, я бы почувствовал твою Силу.
— Попробуй предположить, — посоветовала я. — Может, я обет дала…
— Обет? — неуверенно переспросил страж.
— Именно.
— А зачем, тогда, — он уже начинал мне верить, — ты потащилась в мой лес именно сегодня?
Я задумалась.
— Может, меня об этом попросили?
Страж посмотрел мне в глаза… и увидел девушку, привыкшую повелевать людьми и нелюдями.
— Госпожа… — неуверенно произнес он.
— Слушаю, — ободряюще кивнула я.
— Госпожа! — Он опустился на колени. Мне стало неловко. Еще секунда — и я бы бросилась его поднимать.
— Я виноват перед тобой.
— Да, — согласилась я, непроизвольно потирая все еще болевшую руку. — И твоя вина велика.
— Прости! — Может, он бы еще и бросился целовать мне ноги, но тут уже я не выдержала. Дурацкий обычай. Дурацкий и неприличный!
— Встань, — холодно произнесла я. — Ты будешь прощен, если…
— Если что?
— Выполнишь два моих условия.
— Каких? — хмуро поинтересовался страж, подозревающий: он попал в вечную кабалу.
— Во-первых, проводишь меня обратно. А то одной идти скучно…
И дороги мне не найти.
— А второе?
— Назову, когда дойдем…
Страж поднялся с колен, и мы отправились обратно. Разговор не клеился. Если по пути туда мы еще худо-бедно беседовали, то обратно страж хранил обреченное молчание. Видно, боялся: моим вторым условием будет рассыпаться в прах. Зря он про меня так… Я же не чудовище… и никого не убила… пока.
