Тинга - [31]

Я холодею. И этот туда же! Неужели все предопределено? Или это опять штучки этого сивого мерина?

- Черт! - взрываюсь я. - Черт ты, а не ангел. От тебя смертью несет за версту. Хоть бы раз подсказал, что делать. Сейчас!

- Набег, - ухмыляется он.

- Что? - не понимаю я.

- Идти в набег, - с удовольствием поясняет сын Луны.- Уходить за горы, там богатый народ. Повезет - выживут.

- Господи, - шепчу я, - это что, единственный их выбор?- Мне становится ясно, о каком выходе говорил Бок.

- Отчего же? - смеется беспечный небожитель. - Можно молиться Большой Черной Матери - этой навозной куче или большой белой тарелке на небе, моей протеже. Не желают? Тогда пусть молятся своим чумазым божкам, стоящим у их очагов.

- Хватит! - резко обрываю я. - Что ты знаешь об этом, дух? Люди сами разберутся, как им умереть. Набег для тебя - это продолжение жертвоприношений, но только там, за горами.

Он выпрямляется.

- Ты, кажется, открыл против меня боевые действия. А ведь я тебя предупреждал.

- Я тебя тоже! - неожиданно для себя выпаливаю я. - Я тебя тоже предупреждаю!

Он ошарашен. Я поворачиваюсь, чтобы уйти.

- Стой! - рычит железо. - Если ты поднимешь руку на закон, я тебя уничтожу.

- Это твой закон, - нагло заявляю я. - А у меня свой! - И отстраняю большую черную вещь, стоящую на моем пути, и иду к своей лошади. Я его не боюсь. Кое-что я уже придумал.

План

Степь преобразилась. Люди из наивных, робких созданий превратились в захваченные половодьем верткие льдины. Все шумело и неслось. Жизнь приобрела нервность и яркость. Из юрт вышли вооруженные мужчины. В глазах у них горел огонь достоинства. Пахло кровью, серой, приключением. Мир превращался в большую игру. Охоту человека на человека! В трагедию! Столетняя мумия точно выразила давнишнюю муку земли, запев священную песню воинов. Сон кончился. Начинался позор. Впереди был поход. Исход! Истечение! Тлен! Люди вылежали свои тела, допили до дна страх и робость вопросов. Вопросы кончились. Ответы были за горизонтом. Покой менялся на пространство. Жизнь на приключение. Все обесценилось. Ценой становилось движение - неумолимая поступь беды, которую пытались отсрочить чужой смертью. Смерть не страшила - линялый, вытертый узор на пыльном половике. Универсальная философия беды: "Ты умри сегодня, а я завтра" - становилась вершиной испаряющихся душ.

Этой ночью невесть откуда упали обильные росы. Иссохшаяся земля жадно приняла редкие капли влаги, но не насытилась. И лишь выжженные до хрупкой арматуры серые травы равнодушно держали драгоценный дар на узких лезвиях своих ножей, предоставляя гневному солнцу право медленной мести. Пересохшая земля жаждала отдыха и бубном звенела под копытами моей бойкой лошадки, каждый шаг которой был пульсом ее пустоты.

И все же я вымок по пояс, пока добирался до покоев Эль-Тинги. Она уже покормила Тоя и играла с ним на пестрой кошме возле дома. Эль водила сухой метелкой ковыля по румяным пяткам малыша, и он заливисто хохотал, отдергивая ножки и втягивая тугой, как кошелек, животик.

- Здравствуйте. - Я спешился .

- Здравствуй, Мэн, - улыбнулась она. - Рано ты сегодня. И вымок весь. Если б так промокла земля!

- Землю сейчас за месяц не прольешь. Нужно хорошее лето с дождями.

- Ты прав.

- Ты знаешь, что старый Бок запел песню орла?

- Слышала. У него нет другого выбора.

- Разве его кто-то искал?

- Искали. Его нет.

- Хорошо. Об этом после.

- Праздник будет?

- Будет! Воины уйдут после него. - Я присел и погладил смуглую ножку ребенка. - Я кое-что придумал, Эль.

- Разве это возможно, Мэн? Сколько уже думано и передумано - и ничего стоящего. - Эль отвернулась, рукавом вытирая глаза. - Ты здесь больше года. Успел родиться Той, а мы так ничего и не сумели сделать, чтоб его спасти.

- Это другое.

И я рассказал ей свой план, созревший у меня во время встречи с Льноволосым.

- Нас убьют, - спокойно и почти равнодушно молвила Эль.

- Да, если узнают. Но так они убьют Тоя.

- Нельзя идти против всех!

- Можно!

- Человек один жить не сможет!

- Сможет! - как можно тверже перебил ее я. - Многие пробовали - и ничего.

- Уж лучше этого не испытывать, - вздохнула Эль.

- У нас нет выбора, - настойчиво повторил я ее слова. - Надо сломать закон. Ты и Той - начало его, а я - конец. Надо совместить эти точки, и тогда план Льноволосого...

Эль удивленно посмотрела на меня.

- Сына Луны, - поправился я. - Этот план провалится.

- Ты его так ненавидишь, - устало покачала головой она. - За что?

- Эль, - взмолился я, - он враг. Это он придумал эти чертовы жертвоприношения. Его не интересуют люди, он презирает жизнь. Ему нужен только порядок, и он любой кровью этот порядок поддерживает.

- Я знаю, - кивнула Эль. - Если б на меня не пал выбор и Той не был предназначен для исполнения ритуала, - она запнулась, - сожжения, я спокойно приняла бы процедуру обряда. Потому что она не касалась бы меня лично.

- Так не должно быть, - оборвал я ее. - Надо обдумать, как действовать на празднике.

- Праздник... - Эль задумалась. - Он будет особенный.

- Почему?

- Многие не вернутся из похода. Все понимают, что это их последняя возможность напрямую обратиться к богам через Большую Черную Мать. Праздник будет невиданный, - повторила она.