Тихий тиран - [2]

— А на что мы их посадим? — выкрикнул кто-то.

— Я думаю, мы быстро все закончим. Товарищи не успеют обидеться, если мы и не предложим им сесть. Давайте, давайте, — заторопился Виктор Дмитриевич, — время уходит. Неудобно заставлять людей столько ждать. Они, не дай бог, сочтут нас бюрократами.

— Виктор Дмитриевич, а вы не боитесь, что вас побьют?

— Боюсь, но что делать, — погрустнел Фатеев. — Приглашайте! Я за все в ответе…

Женщина направилась к дверям и распахнула их; на лице ее было страдание.

А на лицах вошедших — одинаковое выражение настороженной недоверчивости. Фатеев с трудом удержался от смеха.

Подойдя вплотную к рядам осаждающих, он потер лоб, откашлялся и начал примерно так же, как гоголевский городничий:

— Я позволил себе пригласить всех одновременно, ибо вас объединяет общая цель…

В зале было тихо и тревожно.

— Вы все хотите, чтобы ваши дети стали студентами-медиками. Лично мне это очень приятно, потому что я сам врач. Однако вынужден сразу огорчить вас: не все из них станут студентами. С этим следует смириться заранее. Попадут самые подготовленные. А посему…

Виктор Дмитриевич запнулся, замолчал, отошел к окну.

Родственники абитуриентов стояли не шелохнувшись, точно на плацу во время смотра.

— А посему, — снова заговорил Фатеев, — я полагаю, что ни вам, ни нам не стоит терять времени на разные разговоры. Если есть вопросы по поводу будущих экзаменов и консультаций, прошу присылать своих детей или тех, кто непосредственно будет сдавать экзамены. Никаких переговоров с родителями до приказа ректора вуза о зачислении на первый курс ни я, ни кто иной из сотрудников приемной комиссии вести не будет.

Он улыбнулся и прижал руку к сердцу.

— Благодарю вас, товарищи, за внимание, а сейчас нам пора приступать к работе. До свидания.

Пораженные родственники, словно лишившись способности говорить, молча покинули просторный физкультурный зал, где временно разместилась приемная комиссия медицинского института.

Вечером в квартире Виктора Дмитриевича негромко и мелодично зазвонил телефон. Густой, низкий голос спросил:

— Виктор Дмитриевич?

— Да, — ответил Фатеев, — с кем имею честь?..

— Беспокоит народный артист республики Зинченко. Возможно, слышали?

— К сожалению, не пришлось. Чем обязан?

— Видите ли, я хотел к вам заглянуть сегодня… Мне сказали, что вы возглавляете приемную комиссию в медицинском институте. Да вот некстати прихворнул.

— Чем могу быть полезен? — предельно вежливо поинтересовался Фатеев.

— Ходатайствую за внучку. Что у стариков остается, кроме внуков? Как говорится, дети — это заем, а внуки — процент с займа. Вы меня понимаете?

— Пока не очень, — сухо ответил Виктор Дмитриевич.

— Сейчас объясню, — добродушно продолжал Зинченко. — Моя внучка Татьяна давно мечтает врачевать. Для нее это вопрос жизни.

— Когда она окончила школу?

— В прошлом году.

— В какой институт держала экзамены?

— Гм… в педагогический. Не набрала двух баллов.

— Что ее заставляет поступать к нам?

— Я ж говорю — вопрос жизни! — нервничал артист. — К тому же она прочитала трилогию Юрия Германа, ее поразил образ хирурга Устименко…

— Значит, ее идеал — хирург, спасающий жизнь? — перебил Виктор Дмитриевич.

— Вот-вот! — обрадовался Зинченко. — Так сказать, героическая профессия.

— Прекрасно! — восхитился Фатеев. — Могу только порадоваться, что в медицинский поступает такая романтическая личность. Пусть приносит документы. Скажите, чтобы обратилась лично ко мне.

— Благодарю вас! — растроганно пробасил Зинченко. — Непременно к вам, благодарю…

— Ну что вы! — усмехнулся Фатеев. — Вы меня потом отблагодарите. Я обещаю вам, что приду на экзамены и приложу максимум усилий, чтобы определить, как подготовилась к будущему подвигу ваша внучка. Обещаю вам, товарищ Зинченко. Алло, алло… Вы слышите меня?

На другом конце провода положили трубку…

Через пять минут телефон снова зазвонил.

— Профессор Фатеев?

Говорила женщина. Судя по интонации — энергичная.

— Старший научный сотрудник Фатеев, — меланхолично поправил Виктор Дмитриевич.

— У вас все еще впереди, — вкрадчиво заметила женщина. — Не окажете ли мне любезность?

— С удовольствием, — сказал Фатеев. — Если, разумеется, это в моих силах.

— Безусловно, в ваших, — напирала женщина. — Скажите, сколько человек претендует на одно место лечебного факультета?

— Пока трудно сказать. А для вас это очень важно? — В голосе Фатеева было сочувствие.

— Очень! — выдохнула женщина. — Дело в том, что мой сын подал документы на лечебный.

— Ах так, — протянул Фатеев, — понимаю…

— Я сама врач, мой муж — тоже врач…

— Династия врачей. Святое дело. Ну, а я-то при чем?

— Вам стоит только пошевелить мизинцем… — Женщина решила перейти к лобовой атаке. — Как-никак мы с вами коллеги.

— Совершенно справедливо замечено.

— Вы какого года выпуска?

— Это не имеет принципиального значения… Во всяком случае, вместе с вами мы не учились, в чем я твердо убежден. Потому что дети моих однокурсников поступают в институты без звонков. Спокойной ночи!..

После пятого подобного разговора Виктор Дмитриевич позвонил на телефонный узел. Долго не отвечали, наконец послышался заспанный голос:

— Калининский телефонный узел слушает. Дежурный на проводе.