Тесные врата - [7]
— Руку на кольцо! Пошел! — заорал Палыванч и стал отдирать белый на сгибах, намертво ухвативший дюраль, кулак Игоря. Игорь затравленно озирался и скалил зубы…
Вадику было стыдно… За слабость Игоря, за откровенную телячью радость Лехи. Стыдно — и еще жутко. Как было жутко и стыдно за людей вообще, когда он случайно попал на бойню… Он тогда год не ел колбасы.
Игоря все-таки оторвали от двери, посадили на прежнее место. Самолет заходил на второй круг. Опять загорелась желтая лампочка, и опять Палыванч, теперь красный, вспотевший, какой-то виноватый, показал два пальца. Вадик ждал этого, но, поднимаясь на вялых, отсиделых ногах, не верил, что уже пришла его очередь, что уже пора, не верил — и все… Он подошел к Палыванчу, не чуя ног, не чуя тела, — лишь одно потное крашеное, скользкое кольцо в правой руке. Палыванч подвел его к обрезу двери. Внизу, у самых ног, плавала дымка… Сквозь нее — квадратами — зеленела, желтела земля… Белело какое-то село… Еле ползла машина по ниточке шоссе…
— Вниз не смотри, — сказал Палыванч. — Смотри в небо, как подобает орлу.
— Ты же смелый… ты прыгнешь, — прошептал над ухом девчоночий тонкий голос. — Только вниз не смотри.
Вадик обернулся, увидел рядом курносое знакомое лицо, в конопушках, в мелких капельках пота, и кивнул, давая понять, что да, он — смелый, что да, он — орел, что благодарен за поддержку, что не будет смотреть вниз, что у него все хорошо и он не подведет, будьте спокойны. И в самом деле, в этот момент он ничего не боялся, ни о чем не думал, он был уверен, что прыгнет и что все будет хорошо.
Вадик напряженно ждал, но все равно завывание сирены и команда «Пошел!» прозвучали неожиданно… И когда они прозвучали, Вадик вздрогнул и обернулся. Он обернулся и спокойно, как ему казалось, ответил: «Есть — пошел!» (как положено), и встретился с Игорем глазами, и кивнул ему (совершенно не было страха, ну ни капельки! — даже удивительно), и сделал шаг вперед.
Он сделал шаг вперед — и его тут же задергало, затормошило, будто кто-то держал как щенка за шиворот и тряс; и гигантский насос качал в лицо спрессованный, упругий, волокнистый воздух… Рука как бы сама по себе рванула кольцо, и сразу же появилось жуткое ощущение, будто державший за шиворот отпустил — падение почувствовалось кожей, позвоночником, всеми клетками сжавшегося тела. Вадик услышал удары собственного сердца, они отдавались в руках и в ногах — тук-тук-тук, — а в мозгу, в унисон сердцу, отзывалось: «Ну! Ну! Ну!»
Через четыре удара сердца могучая рука вновь подхватила на лету и так встряхнула — и так от этого лязгнули челюсти, — что из одного зуба у Вадика выскочила пломба…
Сделалось тихо. Очень тихо. Тихо, белесо и как-то благообразно. И пахло необычно и непонятно: то ли составом противомышиным, то ли ладаном или касторовым маслом. И совершенно не чувствовалось, как опускаешься: казалось, висишь на одном месте. Прибили к небесному своду качели, и ты на них качаешься… Над головой неподвижно стоял желто-серый купол в ровных квадратиках усилительного капронового каркаса, ветерок пошевеливал кромку, раздувал «карманы», посвистывал в стропах — и таким прозаичным, обыденным увиделось все только что происшедшее, таким маленьким показался купол, что Вадик отчего-то подумал, что парашют раскрылся не полностью. Подергал за стропы… Нет, полностью.
А кто это там орет? Да все матом?..
Метрах в ста висел другой парашютист. Он орал, захлебываясь, похабную песню и размахивал в такт руками и ногами. В оранжевом шлеме… Да это же Леха! Официант, а ругается как сапожник…
— Леха-а! Прыгнул! Молоток!
— Прыгну-ул!
— Молото-ок! — говорю.
— Чего-о?
— Подрастешь — кувалдой будешь!..
— От такого и слышу-у…
— Ха-ха-ха!
— Го-го-го!
— Эй, «второй» и «третий», хватит хулиганить. Готовьтесь к приземлению, — раздалось с земли хрипло-мегафонное. Вадик вздрогнул от неожиданности и стыда: оказывается, на земле все слышно…
Под собой, почти под ногами, Вадик увидел зеленое поле аэродрома, толпу людей (все с мизинец), красные флажки старта, полосатую «колбасу», указывающую направление ветра, а чуть в стороне — несколько рыжих выгоревших крыш среди зелени — лагерь. Движение, то бишь снижение, теперь было заметно. И с каждой секундой все явственней и явственней… Все быстрей и стремительней… Земля приближалась, выгибаясь горбом… То место, куда несло, выворачивалось пупом — все двигалось, перемещалось: ангары, полосатые поваленные столбы, кусты татарника, — а ТО место стояло на месте, и только все на нем увеличивалось, укрупнялось, делалось четче и резче: трещины в земле, пылящая сизым семенем полынь, бегающие ящерицы — все как под лупой… Вот… вот… сейчас… только бы не камень…
— «Второй», смотри на горизонт! На горизонт! Не смотри под ноги и не поджимай их! Не поджимай ноги! «Третий» — тоже! Не поджимай ноги, «третий!» Напрягись, «второй»…
Вадик несколько распрямил ноги — хотя казалось, что они у него «как положено», — и в этот миг наткнулся на что-то твердое, жесткое, неподатливое… Парашют, пролетев несколько метров по ветру, скомканно и вяло опустился на землю; и было тихо, и стрекотали в траве кузнечики. И вдруг до Вадика дошло, его всего прямо прострелило: ВСЕ ПОЗАДИ! Он уже на земле — вон песок на зубах скрипит… Вадик вскочил — нигде ничего не ломило, не болело! — расстегнул лямки и зачем-то ударил ногой, будто хотел лишний раз убедиться в незыблемости почвы под ним.
Произведения лауреата многих литературных премий, мастера рассказа, признанного одним из лидеров русского современного постреализма, Вячеслава Дегтева, вызывают нарастающий интерес. С полемическим бесстрашием и резкостью, порой с неожиданных сторон писатель рассматривает самые болевые темы нашей действительности. Человек в истории России, Россия в истории конкретного человека, любовь и ненависть, мир во время войны, утраты и обретения на пути к вере – все это не может не волновать современного читателя.
В журнал вошли следующие произведения:Дэн Кордэйл. Хищник (роман), стр. 2-99Александр Дюма. Заяц моего дедушки (рассказ, перевод Н. Сапоновой), стр. 100-146Вячеслав Дёгтев. Засада (рассказ), стр. 147-152Вячеслав Дёгтев. Гоп-стоп (рассказ), стр. 152-160.
Эту книгу отмечает необычность, оригинальность компоновки произведений. В ней «попарно» чередуются стихи и проза. Каждое стихотворение А. Гончарова как бы продолжает рассказ В. Дёгтева, словно иллюстрирующий замысел стихотворения.Книга рассчитана на широкий круг читателей.
В новую книгу известного русского писателя, лауреата многих литературных премий, в том числе международной Платоновской и премии «России верные сыны», финалиста национального «Бестселлера-2003», вошли рассказы.Критики отмечают у Дегтева внутренний лиризм до сентиментальности, откровенную жесткость до жестокости, самоуверенную амбициозность «лидера постреализма». Они окрестили его «русским Джеком Лондоном», а Юрий Бондарев назвал «самым ярким открытием последнего десятилетия».
В новую книгу известного русского писателя, лауреата многих литературных премий, в том числе международной Платоновской и премии "России верные сыны", финалиста национального "Бестселлера-2003", вошли рассказы и романтическая повесть "Белая невеста".Карамболь – это мастерский удар, который доступен лишь "академикам" бильярда. Карамболь – это изысканность, виртуозность, непредсказуемость. Все эти качества присущи прозе Дегтева, а представленным в книге произведениям, в особенности.Критики отмечают у Дегтева внутренний лиризм до сентиментальности, откровенную жесткость до жестокости, самоуверенную амбициозность "лидера постреализма".
Этот сборник стихов и прозы посвящён лихим 90-м годам прошлого века, начиная с августовских событий 1991 года, которые многое изменили и в государстве, и в личной судьбе миллионов людей. Это были самые трудные годы, проверявшие общество на прочность, а нас всех — на порядочность и верность. Эта книга обо мне и о моих друзьях, которые есть и которых уже нет. В сборнике также публикуются стихи и проза 70—80-х годов прошлого века.
Перед вами книга человека, которому есть что сказать. Она написана моряком, потому — о возвращении. Мужчиной, потому — о женщинах. Современником — о людях, среди людей. Человеком, знающим цену каждому часу, прожитому на земле и на море. Значит — вдвойне. Он обладает талантом писать достоверно и зримо, просто и трогательно. Поэтому читатель становится участником событий. Перо автора заряжает энергией, хочется понять и искать тот исток, который питает человеческую душу.
Когда в Южной Дакоте происходит кровавая резня индейских племен, трехлетняя Эмили остается без матери. Путешествующий английский фотограф забирает сиротку с собой, чтобы воспитывать ее в своем особняке в Йоркшире. Девочка растет, ходит в школу, учится читать. Вся деревня полнится слухами и вопросами: откуда на самом деле взялась Эмили и какого она происхождения? Фотограф вынужден идти на уловки и дарит уже выросшей девушке неожиданный подарок — велосипед. Вскоре вылазки в отдаленные уголки приводят Эмили к открытию тайны, которая поделит всю деревню пополам.
Из сборника «Соло для оркестра». Чехословацкий рассказ. 70—80-е годы, 1987.
Генерал-лейтенант Александр Александрович Боровский зачитал приказ командующего Добровольческой армии генерала от инфантерии Лавра Георгиевича Корнилова, который гласил, что прапорщик де Боде украл петуха, то есть совершил акт мародёрства, прапорщика отдать под суд, суду разобраться с данным делом и сурово наказать виновного, о выполнении — доложить.
Изображенный в повести мир Пата — вымышленный инопланетной империи — в чем-то подобен Древнему Риму, не являясь в то же время его калькой. Книга молодого писателя-фантаста — предостережение всякого рода «прогрессорам» о пагубности их вмешательства в жизнь других народов и цивилизаций.
Виктор Петрович Супрунчук родился в Белоруссии. Закончил факультет журналистики Белорусского университета имени В. И. Ленина. Работал в республиканской «Сельской газете», в редакции литературно-драматических передач Белорусского телевидения. В настоящее время — старший литературный сотрудник журнала «Полымя».Издал на белорусском языке сборники повестей и рассказов «Страсти», «Где-то болит у сердца» и роман «Живешь только раз».«Набат» — первая книга В. Супрунчука, переведенная на русский язык.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Герои художественно-публицистических очерков — наши современники, люди, неравнодушные к своему делу, душевно деликатные. Автор выписывает их образы бережно, стремясь сохранить их неповторимые свойства и черты.