Терек - река бурная - [25]
— А за мельницами когда надзор общество установит?!.. Дерут семь шкур!
— Макушов надысь по три копейки за пуд надбавил…
— Грабят средь бела дня, вражины!
— Нам бы по крайности хочь одну вальцовку для опчества?
— Ишь, чего захотел, голоштанник! А ахтамабиль тебе, как у наказного атамана, не подать?!
— Не шибко гавчь, кровопивец, власть наша идет!
— Инородцев уравнять тоже надо! Докуда им без земли маяться!
— Нехай на своих усадьбах с… ся, а очкурами зады утирают!..
— Может, и осетинцам землицы отрядишь?!
— А в лесу докуда беспорядок будет?!
— Докуда Полторацкие чинарь да карагач для фабрики вырубать будут?!
— Почто кобеляка Анохин мальцов наших в зубы тычет!
Сход уже не мог успокоиться. Трещал костром, клубился паром. И будто сухого хвороста бросал в него Василий громовым своим голосом:
— Только наша власть — Совет трудящихся людей, избранный нами, решит все вопросы. Он и землю справедливо переделит, он и мельницы национализирует, и в лесном хозяйстве порядок наведет…
— Правильна-а! Даешь! — взревел весь край от правленческого плетня. Разноголосо закричали и бабы. Среди них — Гаша, кричала больше смеха и озорства ради, чем для дела:
— А большевики, они вовсе на анчихристов не похожи! Обнаковенные…
— Купили тебя в городе, девка! — откачнулась от нее Проська.
— А забыла, как от абреков они нас оборонили?! Прибегли б нагишом до станицы! — во весь голос кричала Гаша.
На крыльце приступкой ниже Савицкого появился с обнаженной головой Попович. Опершись рукой на шашку, стал ждать тишины. И только когда голоса поредели, сказал, раскланявшись в три стороны:
— Все вы меня тут знаете, граждане казаки. Еж-ли выбрали атаманом, значит, верили, а верили, то и теперь поверьте…
— Верим! — опять с того же края, от плетня.
— Не сбрешу я вам. Как на духу скажу: что Василь Григорьевич говорил — это правда. Совет нам избирать надо…
— Продался атаман! — басовито крикнул Константин Кочерга. За ним раскрыли рты Анисьины, замахали папахами Полторацкие.
— Почем купили тебя, Евтей?
— Дорого ль большевики дали?
Евтей выждал минуту и, не повышая голоса, продолжал:
— Атаман не продался, вы его продали… Продали эту должность, от веку казаками выбираемую… Попрали нашу вольность… Вот я всем здесь говорю, граждане казаки, продали они вашу вольность… Не завтра-послезавтра назначат вам атамана, если Совет не выберете…
— Как назначут?! — единым вздохом выкрикнул круг.
Отчаянно работая локтями, к крыльцу через толпу стал пробираться коротконогий Савва Полторацкий.
— Граждане казаки! Господа казаки! Чуток внимания… Буду вам бумагу читать…
Долго волновался, криком надрывался круг, прежде чем Савве удалось, наконец, заговорить.
— Уполномочен объяснить кругу, — кричал он надтреснутым голосом, который так не вязался с его коротенькой фигурой, — …объяснить кругу, чем вызвано решение Войсковой управы назначать станичных атаманов…
На площади утихало, и голос у Саввы мягчал, делался вкрадчивей:
— В такое грозное время, господа казаки, чи то, граждане казаки, в такое грозное время, когда антихристы-большевики Россию Германии продают, когда Войско Терское в смертельной опасности, когда мы потеряли зверски убитого незабвенной памяти Михаила Александровича Караулова, — Савва быстрым мышиным движением короткой ручки осенил себя крестом, шумно втянул морозный воздух, — в такое время нужна крепкая власть… Выбирать недосуг, когда супостат на пороге… Враг будет изгнан — и демократия восстановится… А вот тут я вам бумагу зачту… Воззвание строевой казачьей секции Пятигорского отдела ко всему воинству терскому…
Словно не надеясь, что его будут слушать, Савва спешно выхватил из-за пазухи длинную желтоватую бумагу. Пальцы у него дрожали, мешала папаха, которую он не знал, куда приткнуть. Наконец, урядник, пожалев его, пришел на помощь — взял папаху и засунул себе за бекешу.
— "Граждане казаки! — начал читать Савва, и, убедившись, что слушают, стал успокаиваться, вдохновляться. — Триста лет существует Терское войско, оно потом и кровью отвоевало каждую пядь этой земли. Когда здесь были глухие дебри, непроходимые леса и безбрежные степи — не было охотников до земли, а теперь, когда жизнь стала под защитой казаков безопасной, земля стала плодородной, так и охотников на нее находится много…".
— Верна-а! Иногородним — подай, осетинам — подай!
— "Нам, истинным сынам Терека и потомкам славных дедов и отцов, необходимо призадуматься, чтобы зря не разбросать доставшегося наследства…"
— Верна-а! Не отдадим земли!
Быстрым манерным шагом взбежал на крыльцо Халин, нагайкой с щегольской рукояткой сдвинул на затылок папаху черного курпея.
— Граждане казаки! Вы только вдумайтесь, что они вам тут наговорили, этот Савицкий да Попович! Они за то, чтоб войско было распущено, чтоб казачье сословие уравнять с осетинами, ингушами, чеченами… Да за что ж тогда наши отцы воевали! За что кровь лили! Это они потом своим нашу землю удобряли… Не Совдепы нам, а Учредительное собрание нужно, чтоб свою краевую власть создать. Нашего Терско-Дагестанского правительства сейчас держаться надо. Не пристало нам с жидовской Россией сливаться… Нам юго-восточный союз всего казачества нужен. Своя держава!
Жестокой и кровавой была борьба за Советскую власть, за новую жизнь в Адыгее. Враги революции пытались в своих целях использовать национальные, родовые, бытовые и религиозные особенности адыгейского народа, но им это не удалось. Борьба, которую Нух, Ильяс, Умар и другие адыгейцы ведут за лучшую долю для своего народа, завершается победой благодаря честной и бескорыстной помощи русских. В книге ярко показана дружба бывшего комиссара Максима Перегудова и рядового буденновца адыгейца Ильяса Теучежа.
Повесть о рыбаках и их детях из каракалпакского аула Тербенбеса. События, происходящие в повести, относятся к 1921 году, когда рыбаки Аральского моря по призыву В. И. Ленина вышли в море на лов рыбы для голодающих Поволжья, чтобы своим самоотверженным трудом и интернациональной солидарностью помочь русским рабочим и крестьянам спасти молодую Республику Советов. Автор повести Галым Сейтназаров — современный каракалпакский прозаик и поэт. Ленинская тема — одна из главных в его творчестве. Известность среди читателей получила его поэма о В.
Автобиографические записки Джеймса Пайка (1834–1837) — одни из самых интересных и читаемых из всего мемуарного наследия участников и очевидцев гражданской войны 1861–1865 гг. в США. Благодаря автору мемуаров — техасскому рейнджеру, разведчику и солдату, которому самые выдающиеся генералы Севера доверяли и секретные миссии, мы имеем прекрасную возможность лучше понять и природу этой войны, а самое главное — характер живших тогда людей.
В 1959 году группа туристов отправилась из Свердловска в поход по горам Северного Урала. Их маршрут труден и не изведан. Решив заночевать на горе 1079, туристы попадают в условия, которые прекращают их последний поход. Поиски долгие и трудные. Находки в горах озадачат всех. Гору не случайно здесь прозвали «Гора Мертвецов». Очень много загадок. Но так ли всё необъяснимо? Автор создаёт документальную реконструкцию гибели туристов, предлагая читателю самому стать участником поисков.
Мемуары де Латюда — незаменимый источник любопытнейших сведений о тюремном быте XVIII столетия. Если, повествуя о своей молодости, де Латюд кое-что утаивал, а кое-что приукрашивал, стараясь выставить себя перед читателями в возможно более выгодном свете, то в рассказе о своих переживаниях в тюрьме он безусловно правдив и искренен, и факты, на которые он указывает, подтверждаются многочисленными документальными данными. В том грозном обвинительном акте, который беспристрастная история составила против французской монархии, запискам де Латюда принадлежит, по праву, далеко не последнее место.