Теория и практика расставаний - [25]
Историю своего отчества Зобов не знал до сих пор – мать, вложившая в него всю трепетную душу, стеснялась рассказать. Так и Татьяна Михайловна Ульянова не считала нужным говорить со следователем об их отношениях с Сашей Васильевым, кто он такой, что он от нее хочет – не убивала и все. А на все его вопросы хотелось ответить отчетливо и грубо: «Какое твое собачье дело!»
– Итак, давайте попробуем начать, – сказал Зобов как можно дружелюбнее. – Давно вы знакомы с Александром Ароновичем Васильевым?
– Слово «давно» не имеет никакого смысла.
– Почему?
– Потому что для одних «давно» – это неделя, для других – «со школьной скамьи». Вот вас я, кажется, знаю очень давно, а на самом деле… и мне хочется побыстрее забыть.
– Хамить не надо. Хорошо – когда вы познакомились и где?
«Сщас, я тебе все сказала – где».
– Я знаю его, знала, – неожиданно комок подступил к горлу от того, что пришлось перевести глагол в прошедшее время, но она овладела собой. – Чуть больше года. Год и два месяца. Что это меняет?
– Где вы познакомились?
– В ресторане, случайно. Нас посадили вместе.
– Теперь вместе нигде не сажают, тем более в ресторане.
– Значит, это было в «Макдоналдсе».
– Значит, вы не отвечаете на вопрос.
– Ноя вас не спрашиваю, где вы познакомились с вашей женой, – это ваше личное дело. Я с ним познакомилась. Больше года, что еще надо? Как глубоко вы хотите влезать в мою личную жизнь? У меня с ним были близкие отношения. Это так называется? Были. Я не отрицаю. Что еще вам надо?
– Ничего.
Неожиданно в комнату для допросов зашел Шишканов. Он принес распечатки мобильных звонков по Васильеву и Дадасаеву. Положив бумаги на стол, шепнул Зобову:
– Можно я посижу?
Зобов кивнул и после паузы пояснил для Ульяновой появление нового человека на допросе:
– Помощник следователя. Шишканов Петр Васильевич. Но вам все равно, вы фамилий, имен, отчеств не запоминаете.
Ульянова промолчала. И несколько минут, пока Зобов изучал распечатку звонков Васильева, она сидела в ожидании, похожем на ожидание приговора.
Неожиданно Зобов спросил:
– Татьяна Михайловна, откуда вы ехали с Васильевым в день убийства?
– С его дачи.
– Он жил там постоянно?
– Да.
– И когда вы туда приехали?
– За два дня до того.
– И были все время там, никуда не отъезжали?
– Нет. Не отъезжала.
– А зачем вы ему звонили, если он был рядом с вами?
– Когда?
– Это я спрашиваю, когда и почему вы ему звонили?
– Я не звонила. Не помню, чтобы мы разговаривали по телефону.
– Но вот распечатка телефонных звонков Васильева – за день до убийства вы звонили. Как вы можете это объяснить?
– Никак.
Ульянова пожала плечами и задумалась. Она помнила последние три дня, все до последнего слова, до нежного, пряного и сладковатого запаха его подмышек, с которым предстояло расстаться. Помнила его вес на себе – с самого начала хотела все запомнить и все сразу забыть. Она запомнила его необычно равнодушное, довольное выражение лица, которое он хотел скрыть, но у него не получалось, помнила программы по телевизору, которые они смотрели и не смотрели. Помнила, что сказала: «Чувствую себя, как в аэропорту перед отправлением». Он спросил: «Рейс как будто задерживается?» А она ответила: «Нет, все идет по расписанию». Разговоров по телефону не было.
– Я ему не звонила. Зачем мне звонить, он был рядом?
– И я так думаю – зачем?
«Вот как просто шьется дело. Я и не ожидала. Оказывается, любой человек может убить, ограбить, надо только захотеть увидеть в нем преступника и допрашивать, допрашивать, допрашивать… скоро я во всем сознаюсь».
– Вы провели три дня у него на даче, никуда не отъезжали, были вместе и все. Я вас правильно понял?
– Да.
– Никуда?
– За хлебом мы сходили, вечером в палатку. Еще я гуляла.
– Одна?
– Да.
– Что вы там делали эти дни, кроме того, что ходили за хлебом?
– Что вас интересует?
– Все. Что вы делали там, на его даче?
– Сажали картошку! – огрызнулась Ульянова.
– Сейчас осень…
– Значит, выкапывали!
– Вы очень легкомысленно подходите к нашей беседе… – вкрадчиво, угрожающе произнес Зобов. – Очень легкомысленно.
– Легкомысленно, легкомысленно, легкомысленно, – по своей привычке продержать, помять на языке какое-нибудь словцо повторила Ульянова и закончила: – У нас были легкомысленные отношения. Мы – не замужем, не женаты, мы просто… люди. Мужчина и женщина.
– У вас есть сын?
– Да, сын Борис. Его зовут Борис. При чем тут сын?
– Он вчера приезжал, мы разговаривали.
«Представляю, что с ним было. Вот, Боря, я тебе говорила, что из России надо бежать и не слушать своего отца. Тут столько разных Бахов, композиторы – на каждом углу. Может, теперь ты поймешь: тут делать нечего».
– Разговаривали, – язвительно повторила Ульянова.
