Тентажиль - [20]

У Муры на глазах заблестели слезы, она вся дрожала то ли от холодной воды, то ли от волнения.

— Знаешь, у меня сердце, кажется, выпрыгнет! Это так сложно все… он же старый и он на меня ноль внимания… Я для него просто маленькая сумасбродная дурочка!

— Ну, это ты выдумываешь. А потом, почему же старый? Ему всего сорок три — это ещё не старость. Сейчас такие браки в моде.

— Вот, глупая, при чем тут брак?! Не надо мне никаких браков… или надо. Сама не знаю. И потом замуж меня никто ещё не зовет…

— Так позовет… Вот будет у нас в Москве своя студия, ты в ней будешь первой актрисой, он режиссер… Так всегда и бывает, что они женятся.

— Нет, я об этом не думаю. Просто… никогда не встречала такого человека, как он. Он же гений, Ташка! И он… ну, не знаю, самый умный, самый талантливый, самый классный из всех! Разве эти сопляки с ним сравнятся?!

— Нет, не сравнятся конечно. Слушай, ты мне вот что скажи: а чего это ты вздумала, что актрисы из тебя не получится… Я вот читаю и думаю: знаешь, ты ужасно похожа на Комиссаржевскую!

— Я?! Совсем ты поехала!

— Правда, вот почитай — сама увидишь. У меня ещё два старинных журнала есть: «Галерея сценических деятелей» и «Вера Комиссаржевская» — Федор Ильич мне дал. У неё такие письма — обалдеть можно! Вот прочла — и хочется куда-то бежать, лететь… сделать чего-то особенное… Ой, Мурка… ты тоже клянись, что никому не скажешь!

— Клянусь!

— Я… давно мечтала актрисой стать. Только это была просто мечта всерьез никогда не думала… А теперь думаю иногда: а вдруг получится? Ведь говорят, что ничего случайного не бывает. А тут, как снег на голову, эти наши репетиции, спектакль, студия… А вдруг моя мечта — не мечта? То есть, ты понимаешь, вдруг она настоящая?!

— Ташка, конечно, настоящая, тут даже думать нечего… дура, она ещё сомневается! Он же говорит — у тебя талант, тебе в ГИТИС поступать надо. Ты поступишь, я ни секундочки не сомневаюсь…

— Но я же совсем не красивая. И толстая, как бревно!

— Идиотка, совсем ты не толстая. И гляди, как похудела — килограмма на три, наверное…

— На четыре.

— Ну вот! И ещё похудеешь. И потом бывают актрисы вообще некрасивые вон, Барбара Стрейзанд или Джульетта Мазина. А от них глаз не оторвешь! И они на весь мир знаменитые.

— Мур… я вообще-то говорить не хотела, но… — Таша запнулась и закусила губу.

— Давай, говори, раз начала.

— Понимаешь, это, конечно, здорово — наш театр, мечты, репетиции и все такое… но я боюсь, что-то случится.

— Как это, не поняла?

— Ну, с кем-то из нас. Вон, видишь: тучи, — она запрокинула голову, гроза идет. И я знаю, я чувствую: на нас тоже как будто что-то надвигается! Это наверно глупо звучит… А ты сама разве не чувствуешь?

— Я… — Мура задумалась. — Может быть. Я просто не хотела об этом… Но если честно, то да, мне тоже что-то подобное кажется. И потом эта Юля…

— Да, что тебе далась эта Юля? Девчонка, как все…

— В том-то и дело, что не как все! Она шпионка, и ты это прекрасно знаешь! И потом она так к ребятам липнет, что противно смотреть. И к Степу, и к Егору, и к Бобу — ко всем. У неё совсем гордости нет!

— Просто она жутко хочет, чтобы в неё кто-то влюбился, нормальное состояние. Мне, например, её жалко. У неё же просто кошмарная роль — этот Тентажиль несчастный! Сама подумай, ей ведь не позавидуешь!

— Таш, да плевать на нее, мы о другом говорили…

— Нет, Мур, не плевать. Мы теперь не просто соседки по даче — мы артисты. Труппа, театр….. Помнишь, что говорил дядя Федор об актерской семье: нужно друг друга поддерживать, вместе держаться. Так между прочим и в пьесе сказано, помнишь?

— Помню, конечно. Только как-то… ну, не знаю, мне иногда от страха хочется волком завыть. И не понятно, почему это… Сбежать бы отсюда, плюнув на все, а ты говоришь, поддерживать…

— Угу, у меня то же самое. Тоже иногда хочется брякнуть что-нибудь в таком роде: ребят, извините, но я больше с вами не играю. Но ведь нельзя!

— Нельзя. Но если очень хочется, то можно, — невесело усмехнулась Мура. — Я иногда не понимаю, в самом деле я так балдею от всего этого или это мне только кажется?..

— Ты хочешь сказать, что все, что ты мне только что рассказала: и про Федора Ильича, и про мечту стать актрисой — это тебе только кажется?!

— Таш, не мучай меня! — Мура вдруг разрыдалась так горько, что Таша опешила, а потом кинулась утешать подругу. — Я во-обще… — всхлипывала та у неё на плече, — ни-чего теперь не… понима-аю…

— Это все пьеса — она! — мрачно кивнула Таша. — В ней все дело. Тебе ничего не кажется — ты и вправду влюбилась и в театр, и в нашего режиссера, но пьеса… она хочет нас всех как бы того… прихлопнуть.

— Как это? — Мура раскрыла рот, перестав всхлипывать.

— Ну, это я неудачно выразилась. Просто ты погляди на всех… ребята такие напуганные, напряженные… шарахаются от каждого шороха. Вот как я там в кустах на дороге… И все эти разговоры про то, что надо изжить свой страх — это только одни разговоры, страхов все больше, они по-моему только растут от этого… И знаешь, — она понизила голос до шепота, — она ведь глядит на нас!

— Таш, ты чего? Кто глядит, где, откуда?

— Королева! Она там, за дверью, — оглядываясь, зашептала Таша. — Она как будто бы оживает, понимаешь? А потом совсем оживет!